Климкин: три шага, чтобы не допустить ядерной катастрофы в Украине, которые должен сделать мир. Интервью

Ситуация на Запорожской АЭС крайне критична. Российские оккупанты, в течение длительного времени шантажирующие Украину и мир ядерной катастрофой, повышают ставки. Появилась информация о том, что на крыше нескольких энергоблоков АЭС они могли установить взрывчатку. Чтобы не допустить худшего, Запад и "не только Запад", прежде всего Китай, должны сделать три шага – обеспечить круглосуточное присутствие миссии МАГАТЭ на этом ядерном объекте, создать формулу безопасности ЗАЭС и оказать агрессору достаточное давление, чтобы тот отступил.

На саммите НАТО в Вильнюсе Украина должна получить справедливое решение о будущем присоединении к Альянсу и реальных шагах, которые она должна сделать для этого. Однако о Плане действий по членству (ПДЧ) следует забыть. Он превратился в "реликт". Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZREVATEL высказал министр иностранных дел Украины в 2014-2019 годах Павел Климкин.

– Ситуация на Запорожской АЭС очень напряженная. Президент Украины Владимир Зеленский призвал цивилизованный мир внимательно следить за происходящим там. Что касается реакции мира – насколько она сегодня достаточно? Что может и хочет ли сделать коллективный Запад, чтобы не допустить ядерную катастрофу в Украине?

– Я считаю, что она должна быть более жесткой. Запад и весь мир – ведь речь идет не только о Западе – должны требовать от России, чтобы на Запорожской АЭС в режиме 24/7 присутствовала очень мощная миссия МАГАТЭ со всеми доступами. Это первое.

Второе – я считаю, что нужно возобновить реальный разговор о контроле над ЗАЭС и создать формулу безопасности вокруг станции. Особенно сейчас это совершенно критично. И третье – это средства наблюдения как спутниковые, так и непосредственно на месте должны быть максимально эффективными.

То есть, Россия, во-первых, должна знать, что международное сообщество присутствует на ЗАЭС и отслеживает каждый ее шаг. Во-вторых, что наблюдения являются ввести кого-то в заблуждение, обвинить Украину, Запад, марсиан в происходящем на станции в принципе невозможно.

Я считаю, что особенно после произошедшего вокруг Каховской ГЭС сейчас нужно вывести ситуацию на ЗАЭС в совершенно иную категорию. Должен быть надежный контроль международного сообщества.

И последнее – если такие страны как Китай хотят показать, что они серьезно относятся к тому, чтобы играть роль в будущем, они должны начать давление вокруг Запорожской АЭС. Это очевидно и естественно.

– Возникает логичный вопрос: почему это не делается? Неужели мировое сообщество по-прежнему боится "провоцировать" Путина?

– Я думаю, что причина в другом. Мировое сообщество прекрасно понимает, что ядерная катастрофа выведет эту войну и происходящее вокруг нас в совершенно иную реальность. Она не просто поднимет ставки – она сделает угрозу реальной для всех.

Когда Запад и не только Запад, а те же китайцы, говорят о том, что они не желают, чтобы наша война вышла за пределы Украины, они иногда открыто, а иногда скрыто это подчеркивают, то именно катастрофа на ЗАЭС, которую мы должны избежать , и будет означать окончательный гвоздь в том, что война вышла за пределы Украины. Это будет понятно всем, поскольку ядерную безопасность нельзя заткнуть в какие-то границы или географические рамки.

– Вопрос саммита НАТО в Вильнюсе и того, на что сегодня готов Запад. Мы понимаем, какова была главная причина того, что Путин пошел войной на Украину – попытка не допустить расширения НАТО. По крайней мере, он об этом не раз заявлял. Какое решение на этом саммите было бы наиболее логичным и справедливым по отношению к Украине?

– Конечно, на этом саммите было бы справедливее сказать, что Украина будет членом Альянса. Но не в смысле повторения Бухареста, а в том, что начинается реальный процесс.

Я бы хотел иметь от саммита две вещи. Во-первых, видение, план, как мы будем двигаться. Если на саммите будет согласован план, он не может быть таким как ПДЧ, поскольку ПДЧ – это реликт 1990-х годов. Его невозможно повторить в ситуации XXI века и войны. Не потому, что он добр или плох, а потому что он свое отработал.

Нам нужно новое видение, как Украина будет двигаться в НАТО. Это не может быть сегодня на завтра, поскольку есть много вопросов, связанных не только с военными или оборонными аспектами, а вообще с подготовкой страны к членству в НАТО. Там есть такие вопросы, как постоянная демократия и верховенство права. Думаю, НАТО надеется их решить в рамках переговоров, которые начнутся с ЕС, поскольку одним из первых фундаментальных разделов будет именно это.

Второе, что я хотел бы видеть как результат саммита – это максимум конкретики. НАТО должна сказать на перспективу, что как, каким образом это будет реализовываться. Поддержка должна быть такова, что Украина не просто присоединяется к НАТО, а становится частью общей политики стратегического сдерживания российского режима.

Конечно, я сомневаюсь в том, что такие решения будут приняты на саммите, но сейчас продолжаются интенсивные консультации наших союзников. Скорее всего решение будет приниматься не в натовском контексте, а двустороннее. Но нам это нужно на переходный период, поскольку мы говорим о гарантиях – как будущем члене НАТО. Если они не прозвучат в ближайшее время, то размещение подразделений на нашей территории – это самая лучшая гарантия.

– Как вы оцениваете степень готовности Запада к победе Украины в этой войне? Мы видим, что все же медленно нам поступает военная помощь. Может быть, союзники не спешат, но вместе с тем все равно приближают нашу победу?

– Конечно. У нас есть разногласия в том, как мы идем в НАТО. Так же внутри НАТО нет консенсуса, как добиться этой победы, поскольку Запад хочет перезагрузить Россию.

Но Запад понимает, что победа комплексная, а не только военная. Он хочет контролируемой победы и контролируемой перезагрузки России. А для нас как Украина превыше всего, так и победа превыше всего.

То есть с точки зрения цели мы, конечно, в одной лодке, и будем в ней оставаться, поскольку Украина становится частью Запада. Но, тем не менее, в подходах и в том, как мы это делаем, у нас есть фундаментальные разногласия. Мы должны честно об этом говорить.