То, что произошло под Очеретино, не должно было произойти, в последующие дни будут тяжелые бои: интервью с израильским обозревателем Шарпом

Российским оккупационным войскам удалось вклиниться в украинскую оборону в районе села Очеретино Донецкой области. Это привело к тому, что ряд соседних участков фронта оказался под угрозой оставления. То, что произошло, не должно было происходить. Проблема может лежать в несколько иной плоскости, нежели дефицит боеприпасов, хотя и это могло сыграть свою роль.

Армия противника вряд ли привязывает свои планы к определенным датам, например к 9 мая. Она имеет цели и пытается их достичь. Каковы эти цели? Первоочередная локальная цель – это, конечно же, взятие Часова Яра. Более далеко идущая цель на этом же участке фронта – захват территории, которая обозначена трассой Константиновка – Покровское. Но колоссальный пакет помощи США вот-вот начнет давать о себе знать, с 1 мая и далее. Если Силам обороны удастся остановить продвижение врага и стабилизировать фронт, это можно будет назвать переломом в войне. Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZ.UA высказал израильский военный обозреватель Давид Шарп.

– Главком ВСУ генерал Сырский сообщил о том, что ситуация на нескольких направлениях обострилась. Наиболее сложная она на Покровском и Кураховском направлениях. С чем вы связываете такую активизацию врага? По вашим оценкам, возможен ли прорыв фронта?

– Возможно что-то или нет – я не сторонник того, чтобы говорить об этом, потому что никогда нельзя предсказать. Даже когда ситуация кажется относительно стабильной, случаются вещи неожиданные. Например, то, что произошло в Очеретино – резкое продвижение российской армии. Это было неожиданным событием, несмотря на то, что сам по себе участок очень напряженный.

Но можно констатировать то, что есть. Например, то, что в этом районе, который обозначил Сырский, ситуация на данный момент не стабилизирована. В последнее время по разным причинам, которые освещаются в украинских СМИ, произошло резкое продвижение российской армии.

Но из-за того, что это продвижение в районе Очеретино уже произошло, есть угроза для соседних участков, которые, например, оказались на фланге, в глубине, которые российская армия частично обошла. Некоторые из них оставлены, а некоторые под угрозой оставления.

Кроме того, остается открытым вопрос: удалось ли стабилизировать ситуацию далее, там, где противник продвинулся, и на самых опасных участках фронта. У меня нет ответа на этот вопрос. На него могут быть ответы только у украинского командования и у тех, кто находится на местах.

Но война – дело динамичное и развивается не всегда по предсказуемым сценариям.

– Как вы думаете, на каком направлении российская армия может сосредоточить основные усилия? Например, может ли это быть Часов Яр или Покровск?

– Часов Яр сам по себе является одной из важнейших точек приложения усилий противника. Покровск – это более далеко идущая цель. Именно в этом контексте и стоит говорить. Есть цели локальные, прямо здесь – какое-то село или какая-то посадка. Часов Яр – важнейшая локальная цель.

Но надо видеть и более амбициозную цель, которую они ставят перед собой на этом направлении. По большому счету, это захват Часова Яра, выход к Константиновке, а несколько сбоку, скажем так, – попытка выйти к Покровску. Если посмотреть на карту и увидеть дорогу, соединяющую Константиновку и Покровск, то я бы сказал, что это их относительно далеко идущая цель на этом участке фронта.

– По вашим оценкам, чего может достичь российская оккупационная армия в Украине до 9 мая, до этой "сакральной" даты? Считаете ли вы, что нынешняя активизация связана именно с этой датой?

– Я не сторонник того, чтобы считать что-то по датам. Идет война, в рамках которой Кремль ставит своим вооруженным силам задачи по захвату территории. Я не знаю, как эти задачи связываются со сроками, но я уверен в том, что они стоят и без связи со сроками. Будь то 2 мая или 29 мая, по большому счету, это не имеет значения. Они стараются продвинуться, стараются захватить, стараются нанести поражение обороняющимся украинцам.

Поэтому даже если какой-то командир стремится добиться чего-то к какой-то дате, не стоит это воспринимать слишком серьезно, потому что ничего не изменится в плане глобальных намерений – и сразу после даты, и через месяц. Далее можно будет придумывать новые даты – 7 ноября, Новый год… Я считаю, что это неправильно. Есть общие тенденции и общие задачи, и это то, к чему они стремятся.

Судя по всему, в ближайшие дни – без связи с 9 мая, но думаю, и после него, – будут тяжелые бои. Российская армия попытается воспользоваться возможностями там, где, как они могут видеть и предполагать, украинская оборона не стабилизирована. То есть продвинуться где-то еще больше. Особенно там, где условия позволяют.

Ну а Часов Яр, о котором часто говорят в контексте 9 мая, продолжит оставаться одним из главных пунктов, куда прикладываются усилия. Что здесь можно добавить? Прогнозировать неверно, особенно когда опираешься на открытые источники. Нельзя точно знать, какими резервами располагают стороны, какова готовность к отражению атак на том или ином участке фронта и каковы детализированные планы.

Например, если знать, что у украинцев есть достаточно резервов на тех или иных направлениях, то можно быть спокойными за них. И наоборот. Но тут нужна инсайдерская информация. А просто питаться слухами или выдавать желаемое за действительное было бы неверно, если подходить к делу серьезно.

– Вопрос по поводу резервов, о которых вы упомянули. Из открытых источников известно, что США выделили помощь Украине на сумму более 60 миллиардов долларов. Мы все ждем, когда это станет видно на фронте. Считаете ли вы, что уже в ближайшие недели может наступить перелом ситуации в пользу украинской армии?

– Я не сомневаюсь, что с первых секунд, с того момента, как в Конгрессе проголосовали, это уже имело определенное влияние. В чем оно могло выразиться? Прежде всего это моральное влияние, и это очень важно, в том числе в плане принятия решений. Множество украинцев испытали серьезное облегчение после случившегося. Это первое.

Второе – я уверен, что лимиты на использование боеприпасов в некоторой степени должны были быть практически сняты. Когда знаешь, что снаряды поступят через неделю или десять дней, – это одно, а когда не знаешь, поступят они через месяц или не поступят вообще, – это другое.

Поэтому я думаю, что определенный эффект уже был. А дальше нужно дождаться прибытия – широкого спектра боеприпасов, техники. Мы видели, что было в первом транше. Все это значимые наименования.

Тут необходимо понимать: если мы исходим из того, что их большая часть придет неделю спустя с момента объявления – а уже прошло немало дней (интервью записывалось 29 апреля. – Ред.), – значит, уже с 1 мая плюс-минус и дальше это уже начнет ощущаться на фронте. Там, где на фронте можно больше стрелять, где больше бронетехники, где силы более маневренны и защищены, где больше высокоточного оружия, будет эффект. И постепенно этот эффект станет заметным, я нисколько в этом не сомневаюсь.

Перелом? Вопрос в том, что считать переломом. Для украинской армии для начала крайне важно попытаться остановить эту негативную тенденцию, которая стала в последние дни особенно острой. Если удастся остановить и стабилизировать фронт, если ситуация уже не будет завязана на лимиты по боеприпасам, это будет переломом. И я думаю, что этот эффект вполне достижим в обозримой перспективе.

Но важно помнить, что здесь речь не идет о чем-то, что должно произойти по мановению волшебной палочки. Это во-первых. Во-вторых, необходимо оптимальное использование помощи, техники и боеприпасов, потому что в итоге воюют люди. Если допускаются ошибки и просчеты или неоптимальное использование средств, соответственно, результат будет не самым лучшим.

То, что произошло под Очеретино – почему и как, это уже разбираться украинцам, но это пример того, что вроде бы не должно было происходить. Как мы видим, это лежит в несколько иной плоскости, чем просто дефицит боеприпасов или еще чего-то в этом роде. Хотя и это, конечно, сыграло роль.