Климкин: переговоры с РФ возможны, и не обязательно мирные, но при одном условии. Интервью

В последнее время президент Франции Эммануэль Макрон отметился рядом неоднозначных заявлений, в частности относительно стратегической автономии Европы, определенного дистанцирования от США. После его визита в Китай заговорили о том, что он может попытаться организовать переговоры Украины со страной-оккупантом Россией с участием представителей Поднебесной. Однако для нашей страны в этих событиях больше позитива, чем опасностей. Украина заинтересована в том, чтобы у коллективного Запада было несколько центров принятия решений.

Видео дня

Переговоры с Россией в будущем действительно возможны. Но они должны быть не обязательно мирными. Не исключены расширенные контакты с агрессором по гуманитарным или военным вопросам. Но главное условие состоит в том, что они должны проходить исключительно с позиции силы. При этом Украина должна выступать на них вместе с коллективным Западом. Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZREVATEL высказал министр иностранных дел Украины в 2014-2019 годах Павел Климкин.

– Президент Франции Макрон стремится начать мирные переговоры России и Украины с участием Китая. Пока неизвестны конкретные предложения, с которыми он может выйти. Однако ранее Reuters писал, что Си Цзиньпин мог склонять Макрона к выходу из орбиты США. С вашей точки зрения, какова мотивация Макрона? Выражает ли он позицию некоторых европейских кругов, которые могли устать от войны в Украине и хотят закрыть эту тему, или причина в другом?

– Так же, как Си Цзиньпин – это только о Китае, Макрон – это, конечно, о Франции. Но также и о Европейском Союзе и о коллективном Западе. Макрон не будет делать чего-либо без тесной координации с союзниками, вопреки их настроениям и желаниям. Доказательством тому является обсуждение на встрече министров иностранных дел "Семерки" в Японии. Макрон разговаривал с Байденом очень подробно, в том числе по этим вопросам.

В то же время Макрон любит провоцировать. Он делал заявления по НАТО, теперь он начал продвигать тему европейской стратегической автономии. Но на самом деле это очень хорошо. Для нас, для нашей поддержки – а она потребуется и в перспективе, – очень важно, чтобы у коллективного Запада было несколько центров принятия решений. Конечно, Соединенные Штаты останутся основным центром, но Европа также должна брать на себя большую часть ответственности – политической, военной, любой.

Макрон, столкнувшийся с внутренними проблемами из-за пенсионной реформы, хочет продемонстрировать, что он может играть коллективную роль. У него есть желание играть роль коммуникатора коллективного Запада с Китаем. Он поставил перед собой эту задачу и частично ее выполнил.

Для Китая также важно, когда начнется стратегическое соперничество Европы с Соединенными Штатами – а это уже начинается, – иметь перед собой не коллективный Запад, а отдельно США, отдельно ЕС, в идеале – отдельные страны Европейского Союза. Китай будет последовательно пытаться говорить отдельно с Соединенными Штатами, отдельно с европейскими лидерами.

Китаю это подходит. Более того, он сейчас начал играть глобальную игру, и для него очень важно, какой будет европейская архитектура безопасности. Это именно та общность, которую, как я понимаю, Макрон нашел с Си.

– Как мы помним, во времена Меркель в Европе было два явных лидера – Франция и Германия. Но пока мы не видим большой активности Берлина. По-вашему, может ли Германия влиять на позицию Франции? Могут ли на эту позицию влиять США?

– Они не просто могут – они влияют. И они координируют свои позиции. Речь идет не только о влиянии. Речь идет о том, что результатом процесса обсуждения должна быть единая позиция коллективного Запада.

Что касается Германии, то для нее китайский рынок является определяющим. Немецкий бизнес не может позволить себе сдать позиции на этом рынке, поскольку позиции на российском рынке он потерял. Китай для него действительно жизненно важен. Поэтому Шольц постарается действовать осторожно. Однако никакой отдельной позиции, которая будет противоречить позиции "Семерки", у Германии не будет.

– Если даже будут мирные переговоры, организованные Макроном, можем ли мы надеяться на то, что Украина там будет присутствовать как главная сторона?

– Абсолютно да. Сегодня никакие переговоры невозможны без нас, без Украины. И это вопрос не только мирных переговоров. Например, я не исключаю, что в будущем могут быть какие-то расширенные контакты, например, по гуманитарным вопросам. К примеру, в результате боевых действий могут быть контакты по определенным военным вопросам.

Это не обязательно должны быть мирные переговоры, но мы должны быть стороной в них. Мой опыт восприятия России свидетельствует о том, что мы можем эффективно вести переговоры с Россией только и исключительно с позиции силы. Поэтому я считаю, что в любых переговорах, независимо от их предмета, мы должны быть стороной, но выступать вместе с коллективным Западом. Никаких вариантов переговоров за нашей спиной быть не может.

– Считаете ли вы, что сегодня поддержка Запада очень зависит от успехов украинской армии на фронте? В частности, насколько важно для этого удержание Бахмута?

– Конечно, на Западе, так же как и в Украине, ожидают контрнаступления украинской армии, но в большей степени с точки зрения стратегического понимания ситуации. Конечно, чем больше успехи ВСУ, тем больше поддержки и тем больше желание идти вперед. Но на Западе тоже очень внимательно оценивают перспективы эскалации.

Ядерный шантаж Путина по поводу возможного размещения тактического ядерного оружия в Беларуси действует на часть политикума на Западе. Не на всех, на часть, но тем не менее действует. Для нас очень важно поддерживать на Западе эмоцию, чтобы это не становилось чисто политической поддержкой Украины. Нам нужна и другая поддержка. Люди на Западе наблюдают за нами, и чем больше у нас успехов, тем больше желание нас поддерживать, идти на жертвы, в частности по поставкам оружия и финансовой поддержке.

Что касается Бахмута, мне сложно оценить, насколько это влияет на настроения наших союзников. Конечно, они наблюдают за ситуацией, но я уверен, что именно результаты контрнаступления станут определяющими. Они, как и мы, ожидают нашего успеха. Поэтому, с чисто военной точки зрения, победы, освобождение территорий и для западного политического класса, и для людей будут играть очень большую роль.