Климкин: ядерные угрозы Путина достигли наивысшего уровня, реакция НАТО – тоже. Интервью

В Сенате США появился проект резолюции, в которой предлагается трактовать применение Россией ядерного оружия против Украины как факт агрессии против НАТО с соответствующими последствиями. Это является дополнительным свидетельством того, что опасность, которую сегодня для мира представляет путинский режим в РФ, действительно очень велика. Кремль прибегает к комплексному ядерному шантажу, и это первый подобный случай в истории. Он имеет множество опций применения своего "последнего аргумента". В частности, речь идет не только о подрыве Запорожской АЭС, но и о катастрофическом снижении безопасности станции.

Этой ситуации можно было бы избежать, если бы Запад вовремя осознал, что Россия и по своим ценностям, и по способу действий фундаментально отличается от цивилизованного мира. Западное политическое сообщество начало процесс "излечения" от ложных нарративов, но уже сегодня Запад может дать агрессору четкий ответ на его угрозы. Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZREVATEL высказал министр иностранных дел Украины в 2014-2019 годах Павел Климкин.

– В Сенате США зарегистрирован проект резолюции, в котором говорится, что применение Россией ядерного оружия против Украины будет расцениваться как нападение на НАТО. Свидетельствует ли эта инициатива о том, что опасность действительно очень серьезная?

– Конечно, опасность есть. Использование российским режимом ядерного оружия, конечно, возможно, хотя все мы расцениваем его как маловероятное. Но это не значит, что оно невозможно.

Мы также понимаем, что хотя руководство России рационально, но его рациональность отличается от нашей. Также системы ценностей или их отсутствие фундаментально отличаются от наших. Поэтому угрозу следует оценивать как реальную. Это не значит, что ее нужно бояться, но ее необходимо воспринимать как вызов и как риск.

Эта резолюция важна не только сама по себе. Она важна как начало реальной политической дискуссии о гарантиях безопасности. Поскольку в проекте резолюции говорится, что любое применение ядерного оружия по отношению к нам должно рассматриваться фактически как применение ядерного оружия по отношению к Западу. То есть что получили Финляндия и Швеция на своем пути в НАТО, начало обсуждаться.

Ни в коем случае я не говорю, что гарантии для Украины будут в таких же формулировках, но это уже политический старт такой дискуссии в Вашингтоне.

Еще один важный момент: постоянный шантаж и попытка поддерживать дискуссию в России о возможности использования ядерного оружия и то, что там режиссируются и генерируются статьи о возможности использования ядерного оружия первыми, – все это получило свой ответ. Попытка разделить политикум, людей, общество и навязать ему логику страха приводит к именно такому ответу.

Следовательно, есть три важнейших момента относительно проекта резолюции.

– Если эта резолюция будет принята, будет ли она обладать достаточной юридической силой, чтобы обязать НАТО действовать в случае применения Путиным ядерного оружия?

– Нет, юридически – нет, но политически – да. Здесь как раз политический толчок тоже очень важен. Это будет означать, что сначала существует двухпартийное согласие, а в перспективе, я надеюсь, двухпартийный консенсус, когда к резолюции будут присоединяться другие политики. Что шантаж ядерным оружием должен получить жесткий ответ.

То, что Кремль сегодня делает, – это действительно комплексный ядерный шантаж. Это шантаж применения ядерного оружия, шантаж вокруг Запорожской АЭС. То есть включены все аспекты. По-моему, это впервые в мировой истории – и я совершенно не преувеличиваю, – когда кто-то пытается раскрутить линию комплексного ядерного шантажа и по отношению к нам, и по отношению к Западу, и, кстати, по отношению не к Западу. Сейчас (23 июня. – Ред.) индийский премьер находится в Вашингтоне, и ядерная тема там тоже одна из ключевых.

– Один из авторов этой инициативы Линдси Грэм подчеркнул, что это месседж к окружению Путина. Почему к окружению, а не к самому агрессору?

– Поскольку есть отдающие приказы и те, кто их реализуют. И последние несут не меньшую ответственность.

Когда мы говорим об ответственности России и россиян, конечно, все, кто не занял четкую позицию, несут прямую ответственность. Конечно, она разная. Мы не можем отправить всю Россию в Гаагу, но точно можем отправить всех, кто выполнял преступные приказы. Также все должны прекрасно понимать, что игра с ядерным оружием – это игра, которая на самом деле очень опасна.

Она однозначно приведет к тому, что Запад будет отвечать все более жестко и целенаправленно. Поскольку этот шантаж – это шантаж в первую очередь против Запада. Поскольку российское руководство считает, что они ведут прокси-войну против Запада. Они до сих пор не смогли понять, что Украина – это Украина, а не какая-то не-Россия или анти-Россия.

Также они не смогли понять, что для Запада, для его существования определенная система ценностей – это то, что его определяет. Нет системы ценностей – нет Запада. И попытка разделить Запад очень присутствует в этом шантаже. И сейчас для Запада это тоже момент истины.

– Вы сказали о комплексном ядерном шантаже, который мы видим впервые в мировой истории. Есть две опции для агрессора: подрыв Запорожской АЭС или удар с территории Беларуси. Что, по вашему мнению, представляет большую угрозу?

– Я сознательно не хочу спекулировать, но хочу сказать, что на самом деле опций гораздо больше. Удар возможен и с территории России. Он может быть организован как провокация. Также Россия может произвести не только какой-то взрыв на территории ЗАЭС, она может разрушить ЗАЭС так, чтобы фундаментально уменьшить безопасность этой станции. К сожалению, вариантов и их комбинаций у российского режима очень много.

Мы не должны говорить: если вы сделаете то, то мы сделаем это. Ответ должен быть единственным и таким, который фактически покажет России, что она вступает в прямую войну с Западом, понимая, что грозит самому его существованию. Ответ должен быть сформулирован именно так.

– Те же авторы резолюции, о которой мы говорим, констатировали, что сегодня риск применения ядерного оружия самый высокий со времен Карибского кризиса. Как вы считаете, можно ли было не допустить этого, решить этот вопрос раньше? В частности, мы помним, как в течение многих лет Европа заигрывала с Путиным и пыталась уговаривать безумного агрессора.

– Конечно. Я это постоянно подчеркиваю, когда говорю и со своими западными друзьями, и с теми, кто до сих пор пытается искать причины. На самом деле путинский режим не был бы возможен без существования у части Запада идеи, что давайте зарабатывать друг на друге, и это будет залогом нашей безопасности. На самом деле это создало этот режим, создало фундаментальную опасность и привело к оценкам и суждениям, которые были в корне неверными.

Я помню свои дискуссии лично с Меркель, которая в 2015 году, когда уже началась война, пыталась делать вид, что "Северный поток-2" – это сугубо экономический проект. Кое-кто в Германии резко воспринимал то, что мы говорили и публично, и в СМИ о том, что это на самом деле сугубо политический проект. И именно так действует российский режим.

Но неспособность понять глубину враждебности и фундаментально разное видение того, что такое человечность, что такое вообще ценности, к сожалению, присутствовало на Западе. Отчасти присутствует и сейчас. Запад только находится в процессе лечения. Он еще не сделал работу над ошибками, она только начата. Процесс находится в самом начале, особенно в Европе.