РФ начала прятать свои самолеты вблизи границы с Украиной: авиаэксперт Храпчинский объяснил, что происходит

Страна-агрессор Россия прячет собственные самолеты от украинских дронов. Она строит укрытия для авиации на аэродромах вблизи границы с Украиной. Простая маскировка техники уже не работает, поэтому враг переходит к строительству бетонных укрытий. Однако они лишь частично эффективны, поскольку не способны защитить от всех средств поражения. Украина может расширить географию поражения вражеской авиации, но в большей степени за счет собственных ракетных возможностей, которые априори не будут иметь ограничений вроде тех, которые озвучивают западные партнеры.

Может ли Запад защитить своими средствами ПВО хотя бы часть территории Украины, находящейся вплотную к границе ЕС? На это у союзников, к сожалению, нет "стальных яиц". Ведь они опасаются, что такие действия будут расценены Россией как прямое участие той или иной страны в войне. Этого они боятся больше, чем "шахедов" над головой.

Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZ.UA высказал авиаэксперт Анатолий Храпчинский.

– По данным британской разведки, Россия активно возводит укрытия для своей боевой авиации на нескольких аэродромах вблизи границы с Украиной. В частности, речь идет об авиабазах Миллерово, Курск-Восточный, Гвардейское.

– Они начали это строительство не вчера. То, что видим сегодня, – это уже последствия, не планы. Враг хорошо понимал: это прифронтовая зона, простреливаемая украинскими беспилотниками, и поэтому должен был адаптироваться. Шины на крыльях больше не работают. Поэтому перешли к более серьезному подходу: укрытия из земли, бетонные блоки, конструкции, способные хотя бы частично защитить тактическую авиацию от ударов наших дронов, которые несут на себе 100–120 кг "высокоточных аргументов".

Но бетон не равняется неприкосновенность. Развитие нашей ракетной программы позволяет продолжать бить по этим аэродромам – вопрос лишь в качестве и точности удара. И здесь ключевое – разведка. Не просто фото с орбиты, а понимание в реальном времени, где и что находится. Потому что можно построить десять ангаров, а самолетов будет пять. И если мы не знаем, в каком именно спрятался враг, рискуем потратить боеприпас на пустоту.

– То есть они защищаются от украинских дронов, но от ракет защититься не могут?

– Если говорить о баллистике, которая сможет нести 450 килограммов и больше, то от нее это малоэффективное средство защиты.

– Возможно, вы имели в виду высокоточную авиабомбу GBU-62 JDAM-ER?

– С JDAM-ER мы далеко не затянем. Это не Storm Shadow и не ATACMS, речь о расстоянии до 300 км в лучшем случае, с идеальной высотой и правильным углом. Но если говорить о целях, расположенных непосредственно у границы с Украиной, тех же аэродромах в Миллерово или Курске, то в рамках планирования операций JDAM-ER вполне могут стать частью сценария.

Хотя давайте честно: чтобы они работали, надо сначала зайти в воздух. А значит, зачистить пространство. Без уничтожения их РЛС, ПВО и командных пунктов любой вылет с JDAM-ER превращается в билет в одну сторону. Это не фантазии, это база. Воздушная операция начинается не с удара, а с очистки неба. И именно поэтому Россия сейчас активно вкладывается в прифронтовую инфраструктуру. Потому что видит: авиация – это не роскошь, это способ выживания. Их тактика простая и грязная – ковровая бомбардировка КАБами. Не рывок, а ползучее давление: село за селом, лесопосадка за лесопосадкой, по 100–200 метров в день. Поэтому они и строят укрытия, чтобы сохранить свои Су и МиГи под накрытием, откуда можно снова и снова "утюжить" нашу землю.

И пока мы не начнем системно выбивать эту инфраструктуру, они продолжат продвигаться. Медленно, методично, но уверенно. Потому что им не надо бежать – им достаточно падать на нас тоннами взрывчатки каждый день.

– Может ли увеличиться территория, которая простреливается нами? В частности, за счет помощи США. В недавнем интервью The Washington Post главком ВСУ Александр Сырский призвал Трампа снять ограничения дальности средств, предоставляемых Украине, а также ударов по военным объектам на территории России.

– Давайте начнем с очевидного: никаких юридических или политических ограничений на использование собственного оружия по территории Российской Федерации у нас нет. Если объект военный, если угрожает нам, то это легитимная цель. И в этом контексте возникает ключевой вопрос: чьими средствами мы наносим удар? Западные партнеры, даже самые преданные, позволяют лишь точечные, осторожные, разовые атаки. В лучшем случае в качестве жеста поддержки, а не стратегического изменения правил игры. Ни один одиночный удар Storm Shadow не решит проблемы логистики противника или не уничтожит инфраструктуру аэродромов на 500 км вглубь. Это не доктрина – это дипломатически разрешенная форма нажима.

Поэтому ставка должна быть не на очередное "можно" из Вашингтона или Берлина. Ставка должна быть на свое. И не обязательно за их счет. Потому что большинство западных программ финансируют нашу защиту – не нашу победу. Нам не предоставляют оружие, которое может работать на 500+ км, нам не дают платформу, которая может нести 200+ кг и долететь туда и обратно. Это не случайность. Это сознательное ограничение нашего потенциала. Четвертый год войны – и это стоит осознать: дальнобойное оружие нам не дадут. Мы должны создать его сами. Иначе будем вечно бить в пределах дозволенного, но не в пределах эффективного.

– По вашим оценкам, какие вражеские аэродромы сегодня остаются наиболее уязвимыми именно с точки зрения возможностей, которыми сегодня обладают украинские Силы обороны?

– Когда мы говорим об ударах по аэродромам, прежде чем проводить очередное географическое упражнение с циркулем и черчением "зоны поражения" в 300–500 км, нужно ставить перед собой простой, но фундаментальный вопрос: какую задачу мы решаем? Потому что одно – это красиво посчитать дальность ракеты. Совсем другое – понять, какой именно аэродром представляет угрозу, какую роль он выполняет и почему именно он должен быть уничтожен.

Вот, скажем, Миллерово. Не просто точка на карте, а площадка, откуда запускают "Шахеды", поднимают тактическую авиацию, которая работает по украинской территории. Это оперативно- активная цель, которая прямо влияет на ситуацию на фронте. И именно потому это приоритет, тогда как другие только на бумаге кажутся важными. Потому что есть аэродромы, которые технически входят в зону поражения, но не имеют активной роли: там нет ни самолетов, ни подготовки к вылетам. С них не идет давление. Но в медиа их рисуют просто потому, что они в кругу. К сожалению, война – это не геометрия. Так же с Москвой: можно хоть каждый день повторять, что "мы достаем до Москвы". Но это ничего не меняет, если мы не ударили по "Тактическому ракетному вооружению" в подмосковном Королево, которое поставляет ракеты на все фронты. Или, скажем, не вывели из строя завод Бериева в Таганроге – там, где россияне до недавнего времени ремонтировали Ту-95МС. Кстати, после ударов ВСУ больше не ремонтируют. Это и есть реальный результат.

А еще не надо забывать о взлетно-посадочных полосах. Потому что уничтоженный самолет – это минус один. А уничтоженная полоса – это минус двадцать, которые не взлетели и не смогли выполнить боевую задачу. Взлет, посадка, дозаправка, погрузка – все это зависит от инфраструктуры. Поэтому бить надо не только по металлу, но и по бетону. И помним об аэродромах подскока. Даже если там сейчас нет активных действий, завтра там может появиться топливо, КАБы, экипажи, и этот пункт превратится в передовую точку авиационного давления. Именно поэтому, по нашим подсчетам, более 25 аэродромов в 300-километровой зоне представляют потенциальную угрозу.

– Что касается западной границы. В ночь на 28 июля Польша подняла авиацию и активировала ПВО из-за российских ударов по Украине. Можно ли рассчитывать на то, что та же Польша могла прикрывать определенную территорию также на западе Украины?

– Польша подняла авиацию и активировала ПВО, но не для нас, а для себя. Потому что в воздушное пространство НАТО зашла угроза. Автоматически включили процедуры, отработали по инструкции. Но действовать дальше – нет.

Потому что, извините, у Европы нет стальных яиц. И не будет, пока они видят войну как "конфликт на востоке Украины", а не "угрозу востоку Европы". Вовлечься – означает стать участником. А они этого боятся больше, чем "Шахедов" у себя над головой.

И хотя в начале полномасштабной войны стартовала инициатива "Небесный щит Европы", которая должна была бы координировать ПВО союзников, никакой реальной интеграции Украины туда не произошло. Хотя логика была бы проста: Европа покрывает своим щитом наш запад, мы – концентрируем силы на востоке.

Не сделали. Потому что политической воли – ноль. Натовские радары смотрят, самолеты взлетают, отчеты готовятся. Но решение – "воздержаться". И пока они считают, что война где-то "там", она таки будет оставаться "там". А мы и дальше будем держать небо сами.