Сергей Рахманин: Россия готовится к затяжной войне, главные бои еще впереди

Сергей Рахманин – народный депутат и член Комитета по вопросам национальной безопасности обороны и разведки. Для проекта "Орестократия" политик изложил свою точку зрения на ожидаемое наступление россиян, и оно заметно отличается от официальной. Шеф-редактор OBOZREVATEL Орест Сохар говорил с Рахманиным о направлениях наступления, готовности к ним россиян и в целом о продолжительности войны.

– Сергей, расскажи, пожалуйста, что известно о широкомасштабном наступлении россиян на Украину?

– Если посмотреть на карту, не сложно понять, где теоретически может наступать либо украинская армия, либо армия агрессора. Вопрос большого наступления – это действительно искусство, потому что ты должен ударить, с одной стороны, там, где тебя не ждут, с другой стороны, там, где у противника самая слабая оборона или просто слабая оборона… и там, где у тебя есть возможность подтянуть нужное количество резервов. Это шахматная партия, но противник тоже не дурак и он тоже пытается просчитывать определенные ходы, поэтому начинается игра нервов и игра мозгов.

Поэтому сейчас думать, где именно будет широкомасштабное наступление… Это попытка угадывать, потому что вынашиваемые в Генштабе ВСУ, в Генштабе агрессора замыслы известны только узкому кругу людей, тем более, эти планы могут корректироваться. Просто нужно настраиваться на то, что, к большому сожалению, ближайший месяц, возможно, даже недели будут тяжелыми, сложными и достаточно серьезные бои будут в промежутке между февралем и апрелем.

– Почему в промежутке между февралем и апрелем?

– Россияне провели относительно успешную и достаточно большую мобилизацию, она продолжается у них и сейчас. Они мобилизовали по меньшей мере 300 тыс., из которых 150 сразу не перебросили на линии фронта, у них было время для того, чтобы должным образом поучиться и скооперироваться. Это тоже важное обстоятельство. Россияне за счет увеличения количества личного состава повысили давление на определенных участках фронта, и это проявилось в первую очередь в районе Бахмута и Соледара, где сейчас за счет численного превосходства и абсолютного пренебрежения жертвами удается пробивать нашу оборону. У них тоже есть определенные проблемы, связанные с восстановлением потерь в наиболее боеспособных частях, с определенной боеприпасной диетой.

Они понимают, что за какое-то время мы получим часть тяжелых вооружений, в первую очередь речь идет о бронетанковой технике, танках, боевых машинах пехоты и также определенной части артиллерии, в частности самоходной. Им важно попытаться ударить до того, как мы успеем получить это вооружение, до того, как в строй будут поставлены обученные военные, до того, как мы создадим кулак, на который можем рассчитывать, планируя наступление.

Поэтому для россиян важно ударить именно в этот период, когда ВСУ еще не укомплектованы. Вторая причина, как ни странно, как ни смешно, в том, что россияне, особенно Путин, привязываются к определенному символизму, к определенным датам, к определенным маркерам, и я думаю, что ближе к годовщине начала полномасштабной агрессии ему нужны будут какие-то достаточно ощутимые победы.

Возможно, наступление будет и раньше, но есть нюансы. В частности, это погодные условия, сухость почвы. Разумеется, можно идти и по грязи, но как показали бои на севере в начале широкомасштабного вторжения, есть риск потерять большое количество танков в болоте.

– Министр обороны Алексей Резников сказал, что ожидаются самые большие удары на Донбассе и на запорожском направлении, а якобы с севера могут быть только декоративные нападения. Прокомментируй, пожалуйста, это утверждение.

– Есть такое понятие "направление главного удара". Рассматривать его на Донбассе несколько странно. Наступление россиян на Донбассе не прекращалось с первого дня полномасштабной агрессии, то есть это наступление продолжается, там враг продвинулся больше всего и продолжает там давить. ВСУ вынуждены были покинуть Соледар, фактически в окружении находится Бахмут, вероятность того, что он будет оставлен, к сожалению, достаточно высока, но говорить о направлении главного удара, я думаю, не стоит. Именно там находится наибольшее количество подразделений с обеих сторон, там бои идут постоянно, и очень укрепленные позиции с обеих сторон. Там есть большое количество населенных пунктов, есть разные реки, которые создают естественную преграду, что в принципе затормаживает наступательный порыв. Поэтому говорить об огромном системном масштабном наступлении – вряд ли.

Что такое главный удар? Это удар, с помощью которого ты наносишь врагу поражение, перехватываешь стратегическую инициативу и по большому счету вносишь или пытаешься внести перелом в ход этой кампании. Поэтому я бы о Донбассе не говорил как о наступлении масштабном и системном, они там будут накапливать силы для того, чтобы решить тактический вопрос, в первую очередь это захват Бахмута и Марьинки.

На юге ситуация сложнее, потому что там сосредоточено большое количество российских резервов, и они сейчас еще усилили свои группировки, в частности возле Угледара. Они могут там наступать, и главная цель – отодвинуть позицию украинских вооруженных сил подальше от так называемого сухопутного коридора, объединяющего оккупированный Донбасс с оккупированным Крымом через территорию Мариуполя, Запорожскую область. Наша позиция находится в опасной для россиян близости от этого коридора, и поэтому им выгодно сдвинуть его по меньшей мере километров на 20. Атаковать там масштабно они могут, но опять же мы к этому готовы, наши генералы, когда смотрят на карты, они понимают, что может быть наступление там, они уже пытались наступать в районе Орехова. Там очень большая ширина фронта и чтобы там наступать, нужно огромное количество личного состава, а для россиян как раз атака по широкому фронту является огромной проблемой.

Теперь о других вариантах. Есть для них вариант наступать с севера, потому что близко, расстояние до Киева чуть больше 100 км, это огромный соблазн. Во-вторых, есть возможность попытаться отрезать запад Украины, порезать пути поставок западного оружия и таким образом поставить Украину на колени. Смогут ли они организовать такое наступление, я не знаю, для этого нужно создать определенную ударную группировку, а ее там пока нет, но это вопрос времени. Думаю, что им будет сложно реализовать такой вызов – опять же достаточно большой участок фронта, который требует огромного количества людей и очень точных маневров. Во-вторых, сложный рельеф: леса, лесополосы, болота, маленькие реки – наступать было сложно.

Следующий вариант – это снова попытка наступать в сторону Харьковской области. Здесь причина та же, как и с Киевом – близость. Есть большие населенные пункты, где можно создать определенную логистику и где небольшое расстояние от границы. Можно отодвинуть нас от своих границ и фактически сорвать наступление на Кременную и Сватово. Здесь тоже есть свои нюансы, нужно будет перебрасывать большие массы войск и техники, это не может остаться незамеченным.

– Правильно ли утверждать, что россияне не готовы к этому наступлению, они вынуждены наступать, потому что это единственный шанс перед апрелем, когда мы получим анонсированное оружие?

– Для того чтобы делать такой вывод, нужно иметь информацию, которой у меня нет. Я думаю, что подлинную информацию о положении вещей в вооруженных силах Российской Федерации мало кто имеет. Даже разведчики ошибаются, даже разведчики оперируют в определенной степени предположением. Россияне готовятся и, совершенно очевидно, что готовятся к затяжной войне, пытаются перевести на военные рельсы свой военно-промышленный комплекс, где-то им это удается, местами нет. У них огромный мобилизационный ресурс, несмотря на многочисленные потери, у них все еще огромные запасы оружия и вооружения. У них все еще достаточно сильная экономика, и хотя она постепенно начинает подвергаться экономическим санкциям, запас прочности у России все еще есть и она хочет этот запас прочности использовать.

После того, как они отмобилизовали определенное количество людей, после того, как зализали раны и восстановили боеспособность наиболее убитых воинских частей, у них есть шанс, как они считают, нанести нам поражение. Путин по-прежнему хочет победить. Пока у нас не остается ничего другого, кроме как настроиться на кровавую войну, которая, возможно, будет продолжительной.

– Продолжительной насколько?

– Никто не может сказать.

– Часть наших военачальников говорят про этот год, что мы выйдем на границы в этом году.

– Я считаю, что война может быть продолжительной, насколько продолжительной, не возьмется сказать ни один вменяемый человек. Потому что сейчас назвать конкретные даты – это играть в гадалку. Мы не знаем, насколько бесперебойными, насколько своевременными, насколько быстрыми будут поставки оружия. Мы не знаем, какое количество этого оружия будет потеряно и как быстро удастся восстановить потери. Мы не знаем, как скоро будут обучены наши бойцы работать на тех или других видах вооружения. Мы на самом деле не знаем, насколько ощутимы будут удары по нашей инфраструктуре, а от этого тоже будет зависеть жизнедеятельность государства. Поэтому говорить о конкретных датах сложно.

У нас есть шанс нанести поражение врагу, поломать ему планы и успешно завершить эту войну до конца этого года, но не факт, что этот шанс будет реализован. И говорить о том, что он стопроцентный или даже очень высокий, я бы не рискнул. Очень сложно, очень много обстоятельств и очень серьезный враг против нас.

Не надо воспринимать российскую армию как слабую и не надо делать из российских генералов дебилов – они допускают ошибки, у них есть проблема, у них есть потери, но они все еще достаточно серьезный враг. У нас главные бои все еще впереди.

– Но мы победим…

– Но мы победим, без вариантов, у нас нет другого выхода.