Волощенко: Бахмут стоит и рубит намерения россиян по дальнейшему захвату более стратегических городов

В рамках проекта "Орестократия" пообщался с военным, защитником города Петром "Стоуном" Волощенко. В интервью вы найдете все: и военный юмор, и реалити о твердолобости врагов, и уверенность в наших воинах, яростно приближающих победу... а также трогательные истории о людях и их трагедиях.

Видео дня

"Стоун" рассказал, как стал крестным отцом и ангелом-хранителем семилетнего Стаса из Бахмута. Для этого нужно было организовать целую спасательную операцию, к которой было привлечено немало подразделений ВСУ. Они отчаянно рисковали, поскольку пообещали мальчику вывести его. "И это правильно. Нам каждый человек важен", – сказал Волощенко.

А еще это видео – о мощной и одновременно положительной энергетике защитников Бахмута. Пока за нас воюют такие люди, наша победа неотвратима.

Меньше слов. Просто посмотрите это видео.

– Вы сейчас находитесь прямо под Бахмутом. Скажите, пожалуйста, что там происходит?

– В Бахмуте идут страшные бои, враг пытается принести хоть что-то на стол своему бункерному, поэтому атакует с трех сторон. В Бахмуте ничего не меняется: они попробовали сначала с юга зайти, и даже были некоторые успехи, подошли очень близко к стратегической трассе Константиновка – Бахмут, но подтянулась нормальная бригада, с которой мы работаем, и мы им там раздали. Даже уже зашли в их первые окопы, которые они там себе нарыли. На юге ситуация напряженная, но более-менее стабильная. И тогда они перебросились на север и там давят довольно сильно. Они прошли Ягодное и Берховку и чуть-чуть высунулись там клином, не так страшно, как рисовалось на днях на картах. Я говорил и буду говорить: фильтруйте немного информацию, доверяйте тем, кто непосредственно может сказать, что там вообще происходит.

Сейчас ситуация тяжелая, но по приезде генерала Сырского было проведено совещание и принято решение не отдавать Бахмут. Сейчас уже прибыло подкрепление к нам, техника, боеприпасы есть, и ребята обильно насыпают. У нас там есть довольно хорошие высоты, это Часов Яр, и оттуда открывается полная картина плюс хорошее взаимодействие. Все это в связке дает результат.

Я призываю перестать паниковать, надо доверять тому, что Силы обороны и командование делают все правильно. Бахмут выполняет свою роль стратегически. Волны атак врага там просто разбиваются, там же тысячи погибших, все основные силы они бросили сейчас на этот город-крепость. Уже пошли в ход элитные войска. Сначала они бросали что попало, а теперь уже жертвуют дорогим, которое они готовили, возможно, и на Киев. Бахмут – это крепость, которая рубит их намерения по дальнейшему захвату более стратегических для них городов и городков. Сейчас все складывается тяжело, но наши силы держат оборону.

– В интернете ходит мем о том, что россияне могли за два часа взять Польшу и за день – Берлин, но почему-то пошли на Бахмут и там застряли. По-вашему, в чем символизм Бахмута и для нас, и для орков?

– Здесь сейчас сошлись две сильнейшие армии. Мы показали себя не просто со стороны обороны, но и как удачно контратакующие. Мы тоже используем авиацию, и они от этого в шоке.

Бахмут для нас стратегический, потому что он держит практически всю бахмутскую дугу и выполняет стратегическую задачу – перетянул на себя основные ударные силы противника. Если они уже сейчас бросают морпехов, десантников, это уже какое-то отчаяние у врага, у них закончились окопные войска. "Повар" хочет показать, что он умеет что-то варить, но пока он зэкам ничего не наварил. "Положил" 20 тысяч, и у нас даже подозрение есть, что они уже начали снимать свои элитные части с африканского корпуса, а возможно даже из Сирии. Мы помогаем всему миру, это должны уже все понять, что Украина сейчас играет стратегическую роль в уничтожении зла, которое расползлось не только по нашему континенту.

Поэтому о Польше и Германии – довольно удачный мем. Думаю, так и было бы. Здесь у нас еще такое ходит: "Увидеть Бахмут и умереть". Бахмут как линия обороны отвлек россиян от попыток и мыслей идти на Харьковщину, идти более значительными силами на тот же Лиман. Они все сюда подтягиваются и здесь гибнут пачками. На сегодняшний день Бахмут нет смысла оставлять.

– Если бы орки захватили Бахмут, то у них появилась бы перспектива выйти на границы и Луганской, и Донецкой областей, для них это был бы большой шанс. На вашем участке кого сейчас больше: регулярных войск или этих недозэков?

– На наш участок они бросают регулярные войска с поддержкой артиллерии, они уже поняли, что просто так не смогут взять город. Сначала тактика у них была "забросать телами", но тушки обладают свойством заканчиваться. Более того, у них стояла цель взять город до конца февраля, но сейчас погода играет в нашу пользу. А когда мы будем готовы железным кулаком и с подготовленными подразделениями пойти в контратаку, думаю, они уже измучатся и мы их положим в чернозем.

Сейчас они движутся к самолетику, но я вам расскажу один секрет, отчего они не могут к нему пролезть. Самолетик – это южные ворота Бахмута. Это въезд из Константиновки в Бахмут, там стоит такой МиГ-17, и они до него хотят добраться и сделать селфи, но пока их "зум" не позволяет этого сделать. Местность опять за нас – самолетик стоит на горе, им нужно преодолеть этот склон. Понимаете, там физически просто так выйти на эту высоту невозможно, она находится под огневым мешком.

Поэтому я хочу подчеркнуть: все эти зарисовки на картах только выглядят довольно угрожающе. Если бы они были не возле Бахмута, а возле другого места, возможно, пора было бы думать, как выйти с минимальными потерями, чтобы не попасть в осаду, но город Бахмут стоит на горе. Он напоминает чем-то холмы Печерска. И потому командующий все это взвешивал, приехал начальник штаба, со всеми встретились, переговорили, сверили часы и решили: у врага успехов нет. Сейчас в Бахмуте удается стабилизировать сверхтяжелую ситуацию.

– Есть ли разница в тактике попыток наступления между "поварятами", зэками и профессиональными военными?

– Да, тактика изменилась, мы наблюдаем, как они уже не на прямых ногах умирают, а в разных других положениях. Они пытаются хитрить. Бестолковые зэки быстро заканчиваются, они в основном запускают их на минные поля, а также, чтобы подсветить наши точки, а затем туда "насыпают". И даже по своим. Поэтому зэки у них выполняют роль живых "шахедов" или живых GPS. Это совершенно бесчеловечная тактика. Думаю, рано или поздно за все это будет отвечать их высшее командование, и отвечать очень жестко за все действия против этих людей.

За зэками следуют регулярные войска, по тактике пытаются заходить, занимать участки. Если мы их оттуда не выбиваем, то они подтягивают переносные комплексы, СПГ, потом заходит какая-нибудь маленькая БРДМ, но наша артиллерия их немного разбирает.

– В последнее время облетела весь мир история с Угледаром, где россияне потеряли 130 танков и боевых машин. Американская пресса пишет, что это проявление недальновидности российской армии – то, что они по-прежнему пускают свои танковые подразделения колоннами, которые легко расстреливать. На вашем участке не было таких случаев?

– Они сильно натупили на юге, когда заняли Клещиевку. Очень активно двинулись колоннами, и мы даже были в шоке: что происходит? Может, кино пересмотрели? Они вообще вышли на открытую местность, там такой ландшафт, это трасса Константиновка – Бахмут, очень длинная, и они на всю длину растянулись. У наших артиллеристов такой подъем был, врага навалили там, уничтожили столько техники. Они могли по-другому использовать ее, более рационально, но где россияне и где рациональность.

Там были штурмовики этого "повара", и мы пошли на хитрость. Выезжает их танчик, за ним другой – по этим целям с нашей стороны никто не работает. Они начинают подтягивать два танка, четыре "бэхи", затем идут набитые пехотой БТР. Вот здесь уже другое дело. Они заходят в квадрат 333 на 333, и в момент там такой концерт Кобзона проходит – одно удовольствие смотреть. Так они лишились инициативы на южном фланге.

– Есть много информации о том, что у России не хватает тяжелой техники. Как на вашем направлении?

– На наше направление они бросили все, то есть очень много техники они суют и теряют очень много. Основной удар сейчас сконцентрирован здесь. На востоке они лезут по жилым массивам. Там как будто лунная поверхность, они до фундамента разрушают все постройки. Туда тяжелая техника не может заходить, потому что там развалины и там у них маневров не будет. Мы заставили их выходить в чистые поля. Потому техника лезет, и за счет этого становится легче. Они прорывались с севера, там, где Красногоровка, там у них были успехи, но сейчас это тоже остановилось. На другом участке остановилось там, где они рвались в Лиман. Оттуда все снимают и перебрасывают на Бахмут. Поэтому я думаю, что наши генералы и командование понимают: если здесь их сейчас добьем, у них не будет вообще тяжелой техники. Но пока ее у них хватает.

– Им проще потерять тысячу или две мобиков и зэков, чем огорчить своего верховного бункер-командующего.

– Совершенно согласен. Мы вышли на хороший показатель, была и тысяча, и 1080 убитых в сутки, это только подтвержденных. Но вы понимаете, что сейчас будет еще хуже для них, потому что они уже заходят в пригород, а дальше – и сам Бахмут, а мы готовились к уличным боям, у нас там все обустроено. Они попадут в огневые мешки, у наших ребят есть приборы ночного видения и тепловизоры, работают наши снайперы. Рано или поздно это приведет к тяжелым последствиям по всей линии фронта.

– Сколько гражданских сейчас в Бахмуте?

– Мы с побратимом разрабатывали очень сложные операции, где вытаскивали людей, детей, семьи, даже животных. Могу сказать, что в этом адском месте где-то 4 тысячи гражданских и, к сожалению, до сотни детей.

– У вас есть объяснение, почему они там остались?

– В каждый период обороны Бахмута к нам приходили разные выводы. В один период – потому что не так интенсивно было, потом мы выбили их из Харьковской области и Херсона. В другой период многие волонтеры стали помогать Бахмуту, повезли туда все: печки, обогреватели, газовые плиты, генераторы, старлинки, одежду, еду, открыли один "пункт несокрушимости", второй, третий. Есть категория людей, которые уже привыкли: "Я здесь умру". Не факт, что они ждут россиян, просто они в отчаянии, с ними нужно больше разговаривать. Но, к сожалению, у нас нет на это сейчас времени. У нас все время уходит на то, чтобы помогать раненым, делать ротацию.

Но хорошо, что людей становится меньше. На той неделе было 7 тысяч, а когда орки пошли вперед, осталось 4 тысячи. То есть люди все-таки выходят по сельским дорогам, мы их вывозим на бронированной технике.

– Я слышал трогательную историю о том, что вы стали крестным отцом для семилетнего мальчика Стаса. Можете рассказать?

– Это была сверхсложная операция, для меня это был особый вызов. Мы объезжали дворы, уже темнело, усилился обстрел, был сильный гололед. Сложно было передвигаться, мы не смогли проехать одну улицу, потому что там был прилет, выбило воронку, и мы повернули в объезд, в другой двор. И попали в этот двор, понимаете, это какая-то судьба. Я выхожу из машины и вижу этого мальчика с киркой, черенок наполовину обломан, кирка была шахтерская, и он помогал отцу колоть дрова, которые привезли ребята из ГСЧС.

Я был шокирован парнишкой. Он ко мне подошел из всех, просто подошел и говорит: "Давайте я вам что-то покажу". Повел к крайнему подъезду, у них этот дом стоял почти на первой линии обстрела, он побежал туда. А там все сгорело, все эти кварталы сверху были опалены. Он меня завел в свою квартиру, там была большая дыра, разбиты перегородки, уже покосился сам бетон перекрытия. И он мне показывает окно: здесь летело, там мы жили. Я с ним познакомился и пообещал: "Стас, я тебя отсюда вывезу", хотя на тот момент мама была категорически против. Я честно вам скажу, только из-за этого в меня ребята не поверили. Но я этому ребенку пообещал, что его вывезу.

Потом мы еще раз туда поехали, недели через три. Я зашел к ним, мы разговаривали под обстрелами, сидели в этой квартире, они были почти одни на весь девятиэтажный дом. Там просто запустение, это выглядит как в апокалиптическом фильме. Я говорю: "Как вы можете, такая нормальная семья, такой кот у вас, такое все, такие дети". Там еще старший брат у него Леша – хороший, скромный такой парень. Говорю: "Я вас вывезу". Плюс прилетели еще четыре снаряда во двор, это вообще страшные вещи. Пообещали подумать. Я был в шоке: ну как такое может быть, сколько времени упущено. Мы выходим, мой товарищ мне говорит: "Они не уедут". Тут выбегает за нами вслед отец, кричит: "Я вас прошу, я вам верю, Петр, я буду уговаривать жену, сын хочет, Стасик хочет, я вас прошу, мы вас ждем". Я дал им два дня. Но через два дня у меня не получилось, потому что не было нужного транспорта. Но я нашел бус. За рулем был знакомый, бывший боец из 80-й бригады, он приехал в Константиновку, и оттуда мы поехали на прорыв.

Там была целая операция, задействованы были даже снайперы ССО, летуны, стрелковый батальон, еще два танка, которые нас провели, и два джипа. Я в себя это вложил, и мы сделали это дело. Мы врываемся во двор, там уже обвалился соседний подъезд, прямо на дороге торчал неразорванный снаряд от "Града", был прилет прямо в детскую карусель. Я влетаю в дом, никого нет, окна выбиты, думаю: погибли. Но смотрю – в окне сидит мой мальчик и кот. Я захожу, у меня это видео есть, потому что начал снимать, а они все ждут, в полной темноте в квартире, уже одеваются, чемоданы готовы. А я задержался на четыре дня. Стас говорит: "Я уже молился".

– Это иллюстрация того, что для нас каждая жизнь важна, ценна. Вы вывезли всю семью или только мальчика?

– Всех: отца, маму, старшего брата, младшего и даже кота Маркиза. Нашел им очень хорошую квартиру, уже работа есть, общаюсь по два-три раза в день с парнишкой. Можете зайти на мою страницу в Facebook или в TikTok, я там выкладываю, он мне звонит постоянно, мы разговариваем, я стал его крестным. Я поехал в Черновцы и стал его крестным по-настоящему, как это должно быть. Теперь я его ангел-хранитель до конца.

– История фантастическая. А как эти люди там жили? Магазинов нет, воды нет, тепла нет, наверное, и света нет. На что они рассчитывали? То есть перспектив не было никаких, даже если бы они были уверены, что этот район не уничтожат, на что они могли рассчитывать?

– Они рассчитывают только на помощь, которую мы им привозим. Волонтеры, например, привозят в Константиновку то, что хотят передать, и мы везем в город оставшимся людям. Мы знаем, где они сидят, в каких подвалах, там есть "пункты несокрушимости" с генераторами, и мы им привозим туда.

– К вам приезжал Сырский на передовую. Насколько это мотивирует бойцов, когда командующий целым направлением приезжает и рядом с вами в окопах, блиндажах ходит?

– Это очень сильно мотивирует. Вот вам результат: юг держится, восток держится, по Бахмуту выровнялась линия.

– Что для вас означает "победа"?

– Не отступать от цели ни в военном плане, ни в политическом, ни на какие компромиссы не идти, только границы 1991 года. Я хочу поехать в Симеиз, я знаю, что Крым будет возвращен и Донбасс будет наш. Нельзя соглашаться ни на какие компромиссы с врагом, нужно идти до конца. Мы сражаемся за наших людей, рано или поздно все изменится к лучшему.

– Последний вопрос, ответ на который хочет знать вся Украина. По-вашему, когда наступит победа?

– Когда победа? Уже есть победа. Бахмут доказал, что это очень крепкая армия, очень храбрые люди. Мотивация бешеная, по-хорошему яростная, и мы уже никуда отсюда не отступим, мы можем только отходить героями, все это направление показывает, насколько мотивирована наша армия.