Левченко о мирных переговорах с врагом: что и когда должна потребовать Украина. Интервью
Возвращение контроля над всеми временно оккупированными территориями выглядит в большей степени мечтой Украины, нежели реальной перспективой. Тем не менее, эта цель – наша принципиальная позиция. Мирные переговоры со страной-агрессором Россией будут гораздо успешнее при мощном контрнаступлении Вооруженных сил Украины, однако враг может прибегать к серьезным провокациям.
Пока более реальной выглядит перспектива возвращения к границам по состоянию на 23 февраля 2022 года. Однако Украина должна привлечь к переговорам с Кремлем своих западных союзников, которые обязаны дать гарантии – реальные гарантии, которые, в отличие от Будапештского меморандума, действительно будут работать.
Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZREVATEL высказал экс-посол Украины в Хорватии, Боснии и Герцеговине Александр Левченко.
– На ваш взгляд, каково главное условие мирных переговоров Украины со страной-агрессором Россией? И возможны ли вообще мирные переговоры?
– Мирные переговоры возможны всегда. Однако нам известна методика их проведения российской стороной. Да, они не против переговоров, у них есть определенная тактическая инициатива. У них – захваченные украинские территории, позиция достаточно выигрышная. Но в таких условиях мы уступаем России довольно большую часть своей территории.
Если же украинская армия добьется успеха, переговоры будут иметь совсем иной характер. Тогда можно договариваться на более реальных условиях.
При этом Украине обязательно нужно перестраховываться, привлекать страны-гаранты нашей территориальной целостности. Нужен уровень договоренностей более высокий, чем уровень Будапештского меморандума. Это должен быть уровень договорных обязательств, а не декларативных. Надеемся, что так и будет.
Но понятно, что наша переговорная позиция усилится, если у нас будут успехи на поле боя. Если же успехов не будет, наша позиция будет очень слабой и уязвимой.
– Можем ли мы рассчитывать на то, что, согласно этому мирному договору, Украина полностью вернет все свои территории, восстановит свою территориальную целостность?
– Посмотрим. В сегодняшних условиях мы можем об этом мечтать, но эта цель обязательно должна быть конечной. Это принципиальная позиция, поддерживаемая и нашими союзниками.
Однако на первом этапе, возможно, будут какие-то переходные положения относительно Крыма и части Донбасса, оккупированной в 2014 году.
– То есть вы считаете, что для нас в принципе был бы приемлемым вариант, если бы благодаря этим мирным переговорам мы вернулись к границам по состоянию на 23 февраля?
– Да, 23 февраля этого года. Это была бы очень сильная переговорная позиция. Но даже если мы приблизимся к этим позициям, еще не достигнем деоккупации, но будет инициатива, это будет равно тому, что мы на этих позициях. Если у тебя инициатива и враг видит, что с каждым днем, с каждым часом украинские войска его теснят...
– Можем ли мы рассчитывать, что враг сам попросит о мирных переговорах, когда начнется мощное контрнаступление Вооруженных сил Украины?
– Когда начнется мощное контрнаступление, увидим, что будет. Потому что враг очень коварен. Он может применять неизвестно что, в частности, очень серьезные провокации, какие-то вооружения, которыми он постоянно пугает.
Ситуация непростая. Не надо относиться к этому легкомысленно. Не надо строить воздушные замки. К этому нужно подходить очень серьезно.
Следует отдавать себе отчет, что контрнаступление будет происходить по очень кровавому сценарию, с большими потерями. Потому что обороняться легче, чем наступать. Уровень потерь совсем другой. И количество вооружений, необходимых для этого, совсем другое.
Сейчас у нас непростой период, но можно обсуждать этот вопрос с врагом даже в тайных переговорах. Это было бы нормально. Например, на Балканах всегда велись тайные переговоры, о которых никто не знал. Коммуникация все равно нужна.