Вокруг Киева работает "цифровой щит", а враг расширяет "килл-зону". Эксперт объяснил, как меняется война в небе

Так называемая "килл-зона" вокруг линии фронта расширяется. Вражеские дроны и ракеты стали доставать значительно дальше из-за технических усовершенствований. В частности, появляются дроны-матки, которые могут нести БпЛА на расстояние 50-60 км и сбрасывать их, выполняя роль ретранслятора. Иногда ДРГ врага ставят дроны-закладки. Но украинские средства радиоэлектронной борьбы (РЭБ) также существенно усовершенствуются.

Сейчас в Украине создают эшелонированную систему защиты неба: первый уровень – инженерные линии и технические препятствия, второй – мобильные решения, автомобильные РЭБы и персональные системы с детекторами, а третий – тактические дальние РЭБы на 5-20 км.

Впрочем, идеальная защита для энергообъектов Украины – это сочетание ПВО, РЭБ и перехватчиков. А как насчет "щита" для крупных городов, для столицы? Вокруг Киева уже работает "цифровой щит", который подавляет более половины вражеских дронов. В то же время развертывание таких "щитов" в масштабе крупных городов очень дорогостоящее, поэтому подобные системы внедряют постепенно и оптимизированно: сначала приоритетные крупные центры, остальные – этапами по бюджетным возможностям. Первыми защищают Киев, Харьков, Одессу, Днепр и Львов.

Об этом в эксклюзивном интервью OBOZ.UA рассказал сооснователь компании Contra-Drone Тимофей Юрков.

– Сегодня все чаще говорят о "расширении килл-зоны" вокруг линии фронта. Что это означает на практике – насколько далеко враг теперь может доставать дронами и ракетами?

– "Килл-зона" дронов увеличивается почти каждую неделю – из-за того, что появляются дроны с большими оптоволоконными катушками и мощные передатчики как видеосигнала, так и управления.

Если раньше видеопередатчики (VTX) имели мощность 1,5-3 ватта, то сейчас это минимум 5, а чаще и 10 ватт. Так же с оптоволоконными катушками: раньше 5, 7, 10, 15 км – это было что-то нереальное, а сейчас уже есть модели с длиной оптоволокна 35 км. Поэтому дистанция, на которую может залететь дрон, кратно увеличивается.

Кроме этого, появляются дроны-матки, которые могут нести БпЛА на большие дистанции – и 50, и 60 км – и там их сбрасывать, выполняя роль ретранслятора. Но это дорогое удовольствие, поэтому их сейчас не очень много на фронте. Также существуют группы ДРГ, которые ставят дроны-закладки. Это, по сути, беспилотник, который стоит на дороге. При этом в небе находится ретранслятор, который передает картинку оператору. Как только он видит, что цель движется по дороге или возле нее, дрон поднимается и пытается ее поразить.

– Как все это меняет подход к безопасности?

– Если речь идет о большой дистанции и дрон управляется не со станции управления с мощной антенной и dBi усилением, а с ретранслятора, то обычно РЭБ лучше работает, чем "на нуле". В непосредственной близости к позициям РЭБ, который работает на 50-70 метров, дает хороший результат. На больших расстояниях, где-то в 10-15 километрах от фронта, дроны глушат уже за 200-300 метров, и они просто не долетают.

Что касается оптоволокна, то ситуация уже сложнее, потому что оно не глушится. Но оно и гораздо менее маневренное, хуже управляемое, операторы для работы с ним обучаются гораздо дольше. Поэтому для борьбы с такими решениями используют другие методы: на некоторых направлениях применяют физические контрмеры. Например, уничтожают их с помощью помповых ружей (картечь, специальные патроны) или устройств с кевларовой сеткой, которые позволяют сбить оптоволоконный дрон при приближении на 20-30 метров.

– Эшелонированная система защиты неба – как она может работать на практике, в наших условиях? Какую роль в этой системе имеют средства РЭБ?

– На самом деле сегодня реализовать полноценную эшелонированную систему во всех имеющихся районах фронта сложно. Но если говорить о потенциальной подготовке, то логика примерно такая. Первый уровень – инженерные линии и технические препятствия, которые затрудняют применение оптоволоконных дронов; это простые и относительно дешевые средства, которые искажают или физически повреждают их каналы.

Второй уровень – мобильные решения: автомобильные РЭБы и персональные системы вместе с персональными детекторами дронов. И третий – тактические, дальние РЭБы, способные работать на больших дистанциях: 5, 7, 10, 15, 20 км.

– То есть роль РЭБ в эшелонированной системе защиты неба все же останется центральной?

– Безусловно. Если мы говорим о средствах разведки и поражения дальнего радиуса – 40, 50 или 100 км, – то они не зависят от оптоволокна, поэтому их эффективно только подавлять.

То же касается "Шахедов": сейчас около половины таких аппаратов глушатся РЭБами. Если бы РЭБов не было, их количество было бы больше и сбивать их было бы значительно труднее. Когда "Шахед" теряет связь или GPS-навигацию, он не может эффективно маневрировать – следовательно, становится более уязвимым.

– В условиях нынешней войны что важнее – сбить дрон или сделать так, чтобы он просто "ослеп" и потерял ориентацию?

– Если мы говорим об эшелонированной системе борьбы с дронами, то, конечно же, лучше их подавлять системами радиоэлектронной борьбы километрах в 70-80 от города. В таком случае БпЛА даже не залетят в населенный пункт, а упадут где-то далеко в полях или лесах.

Особенно важно глушить фейковые цели, чтобы они и близко не приближались к ПВО. Поскольку когда летит рой "Шахедов" и из них половина "обманки", то часто ракеты тратятся на фейковые цели, а настоящие средства летят дальше в город.

– Какие средства противодействия дронам могли бы пригодиться во время последних дроновых атак России на страны Европы? Чему европейцы могли бы научиться у украинцев?

– Прежде всего это эффективные средства РЭБ, которые сегодня отсекают где-то 50–60% дронов. Второе – это дроны-перехватчики, они уже уничтожают около 20–25% вражеских БпЛА и постоянно совершенствуются. Украина много над этим работает, поэтому количество таких решений растет.

Но важно понимать: россияне тоже учатся. Например, уже было замечено, что некоторые "Шахеды" имеют камеру на хвосте и спереди и искусственный интеллект. ИИ может обнаружить дрон-перехватчик, и в таком случае дрон начинает активно маневрировать. Тогда оператору значительно сложнее его уничтожить. Поэтому ситуация меняется буквально каждый месяц: на каждую нашу новую технологию противник ищет ответ.

– Как оцениваете уровень украинских РЭБ по сравнению с западными системами?

– У западных партнеров есть эффективные системы – это факт. Но вопрос в другом: такие комплексы часто стоят по 5–7 миллионов евро за единицу. Чтобы защититься хотя бы от небольшой атаки "Шахедов", необходимо сотни таких установок. Например, для обороны Киева нужно было пару тысяч эффективных единиц. Так что приобрести 500-700 необходимых для защиты средств, тратя на каждый миллионы, стоило бы в 20 раз дороже, чем сделать систему противодействия как у нас сейчас.

У нас другая философия: делать решения более дешевые, но пригодные для массового применения. Стоимость наших украинских аналогов ценных западных систем может составлять 100-150 тысяч долларов. Они могут немного проигрывать в мощности, но их можно поставить много и быстро. Эффект от большого количества более дешевых систем иногда превосходит эффект от нескольких дорогих платформ.

Кроме того, есть еще важный момент: западные системы часто не адаптируются под реальные боевые условия. Мы учимся и меняемся под давлением боя – быстро вносим прошивки, меняем антенны, подстраиваемся под новые частоты. Европейцам полезно позаимствовать именно эту скорость и подход к масштабированию.

– Еще одна актуальная тема – защита энергетики. Как средства РЭБ могут защищать энергообъекты? Нуждается ли каждый такой объект в отдельной защите? Какой должна быть идеальная защита?

– Идеальной защиты в чистом виде сегодня не существует. Воображаемый "идеал" – это сочетание ПВО, РЭБ и средств перехвата; эти системы должны работать как единая сеть.

Чтобы подавить один "Шахед", надо одновременно воздействовать на его каналы связи и навигацию – LTE, GSM, GPS и т.д. Практически для этого нужно около 20-22 разнородных средств подавления, размещенных так, чтобы они воздействовали на аппарат с нескольких направлений. Идеально было бы иметь эшелон защиты: дальний рубеж – на 10 км, средний – на 2 км, и непосредственную защиту на самом объекте. Такая схема действительно позволяет эффективно нарушать навигацию и каналы связи противника, но она очень дорогая.

– Какая ориентировочная стоимость такой защиты?

– Это зависит от типа объекта. Чем больше площадь и чем сложнее инфраструктура, тем дороже. Например, атомная станция – это сотни гектаров, много критических блоков, систем охлаждения, реакторов; ее комплексная защита потребует очень больших инвестиций – мы говорим о десятках миллионов долларов, возможно, и больше. Зато маленькую нефтебазу защитить гораздо проще и дешевле: достаточно меньше средств и можно получить приемлемый уровень безопасности.

– Возможно ли и целесообразно ли создание "цифрового щита" вокруг целых городов, в частности столицы? Насколько это реально чисто технически?

– Технически – да, такой "щит" уже работает вокруг Киева. Во время атак "Шахедов" благодаря ему подавляется больше половины дронов. Но это очень дорого: развертывание подобных систем в масштабе большого города – вопрос десятков миллиардов гривен, возможно, и больше.

– Ведется ли работа по созданию подобных щитов для других городов?

– Да, работа идет, и она ведется комплексно и оптимизированно. Но она происходит в рамках бюджетных возможностей и приоритизации. Крупные города – Киев, Харьков, Одесса, Днепр, Львов – получают более мощные решения. Меньшие населенные пункты защищают постепенно: оптимизированно и поэтапно, чтобы не тратить ресурсы впустую. Главное – правильно распределять средства и создавать элементы защиты там, где они дают наибольший эффект.

Большинство вопросов у нас упирается в финансы. Если бы ресурсы были безграничны, можно было бы развернуть идеальные системы везде. Но реалии таковы: надо сочетать технологии, оптимизировать распределение, тестировать и быстро внедрять решения – и тогда даже ограниченный бюджет будет приносить реальную защиту.