Дроны не заменят пехоту, но облегчают жизнь людей, несущих основное бремя войны. Интервью командира подразделения TERRA Николая Волохова

Подразделение аэроразведки TERRA входит в состав батальона беспилотных систем 3-й отдельной штурмовой бригады и является одним из лучших в Украине. Ребята уничтожают врагов и тщательно ведут статистику ликвидаций – сравнивают с работой товарищей и держат себя в тонусе, чтобы оставаться "на уровне".

О том, как формировалось подразделение, благодаря чему удалось добиться таких результатов, а также почему дроны никогда не заменят человека на фронте и что нужно Украине, чтобы победить россиян, в интервью OBOZ.UA рассказал командир подразделения TERRA Николай Волохов с позывным "Абдулла".

– Как создавалось подразделение?

– Подразделение TERRA было создано с первого дня полномасштабной войны в Киеве.

Мы – коллектив друзей, которые знают друг друга более десяти лет, вместе занимались исторической реконструкцией. Все мы участники сборной Украины на соревнованиях "Битва наций". Двое из нас к началу полномасштабного вторжения уже имели боевой опыт. С первого дня я и мой друг с позывным "Таксист" участвовали в АТО, в 2014-2015 годах – бои за Иловайск, за Марьинку и две широкинские операции.

Видео дня

Когда первые ракеты ударили по Киеву, мы собрались и начали думать, как будем защищать свой родной город. Были в Буче и в Ирпене. Не могу сказать, что там у нас было что-то очень активное. Там был сумбур и хаос войны.

Тогда мы присоединились к подразделению ТрО, получили оружие. Учитывая опыт, я уже понимал тактику ведения городских боев. Собственно, все, что нам нужно было, – это тяжелое вооружение, чтобы методом мобильного передвижения по городу наносить огневые поражения врагу. Короче – пулеметы и гранаты для городских боев. Мы получили это. Но слава Богу, до городских боев в Киеве дело не дошло.

Потом волею судьбы и приказом командования нас перебросили на Херсонщину. Мы базировались в Николаеве и вели бои. Тогда россияне выдавили нас фактически полностью из Херсонской области, мы удерживали всего несколько населенных пунктов – нас ожидала большая кампания боев за Херсонщину. Тогда собственно мы и начали реализовываться как подразделение авиаразведки, подразделение беспилотных технологий.

– Всему приходилось учиться самим?

– Начали мы с корректировки артиллерийского огня. Первый бесценный опыт получили благодаря тесному сотрудничеству с несколькими подразделениями. Это 28-я отдельная механизированная бригада и, в частности, очень талантливый артиллерист с позывным "Хирург", 131-й отдельный разведывательный батальон. Правильной методике корректировки артиллерийского огня нас научил полковник ГУР, в то время он был начальником разведки оборонной комендатуры города Николаев, с позывным "Одиссей".

Артиллерийский огонь корректировали эффективно. Основным нашим "козырем" было разрушение в артиллерийской игре. То есть с целью выявления артиллерийской позиции противника корректировали огонь по переднему краю врага. Враг разоблачал свои артиллерийские позиции, и артиллерия, более дальнобойная, в тот период с более опытными корректировщиками, вела контрбатарейную борьбу – артиллерия против артиллерии.

Тогда нам удалось, корректируя РСЗО "Град" 28-й бригады, одним залпом уничтожить развернувшуюся в поле батарею российских пушек. Мы корректировали, нашли, мы и уничтожили, за это нас отметил даже президент Украины.

Вот с этого все началось. Мы все еще были частью ТрО, но уже опытной, и дальше в тесном сотрудничестве с 28-й бригадой начали уничтожать россиян артиллерией и развиваться в БПЛА-технологиях. Покупали новые дроны, с более мощными камерами, развивали радиосвязь на этих дронах, совершенствовали и овладевали методиками нахождения врага и корректировки огня по нему.

Как-то мы поймали себя на мысли, что если брать статистику "Украинской правды" по уничтоженным артсистемам врага, то при корректировке подразделения TERRA в один из моментов Херсонской кампании средствами 28-й бригады был уничтожен 1% всей артиллерии. Условно говоря, там было написано, что уничтожено 1000 пушек, а мы уничтожили на тот момент 10 – с объективным подтверждением, то есть с видео.

Достичь такого результата нам удалось благодаря тесному взаимодействию с 131-м отдельным разведывательным батальоном, в частности с бойцом с позывным "DeepRecon", обучившим нас методикам и техникам ведения разведки, систематизации информации.

Именно эти команды – 28-я бригада, "Одиссей" из ГУР и 131-й отдельный разведбат – научили нас, объяснили – и мы стартовали.

– А как вы оказались в составе 3-й ОШБр?

– Когда Херсонская кампания пришла к своему логическому завершению и россияне сбежали, мы в поиске следующего фронта присоединились к 98-му отдельному батальону территориальной обороны Днепропетровщины. Командиром батальона был мой друг "Радик", Родион Кудряшов, ныне заместитель командира 3-й отдельной штурмовой бригады. Мы с ним сражались еще в 2014-2015 годах в составе батальона, а затем в полку "Азов". Он нас и позвал. Мы успели быстро, за 20 дней, принять участие в боях за Запорожское направление.

А затем произошло формирование 3-й отдельной штурмовой бригады, собственно в том виде, в котором она сейчас существует. Командир 3-й ОШБр Андрей Белецкий, с которым мы поддерживали коммуникацию, пригласил нас присоединиться, что мы с удовольствием и сделали.

И в составе батальонно-тактической группы 3-й ОШБр мы были выдвинуты под Бахмут. Это была наша первая кампания в составе 3-й штурмовой. Там было очень "горячо". Именно поэтому считаю решение Андрея Белецкого не бросать всю бригаду под Бахмут, а зайти сначала относительно небольшой группой, в том числе спецсредствами и компонентами управления, очень мудрым.

Зашли в состав батальонно-тактической группы, участвовали в боях за Бахмут, а затем расположились на Бахмутском направлении уже всей бригадой на основе TERRA. Тогда 3-я отдельная штурмовая бригада сформировала тактическую группу и меня в ней назначили начальником беспилотных систем. И на основе TERRA мы активно передавали опыт, который получили на Херсонщине, 3-й ОШБр.

Во время Бахмутской кампании нам доверили строить роту беспилотных авиационных комплексов. Это были бои за пригороды и бои в самом городе, операция по освобождению Андреевки и по отбрасыванию россиян за железную дорогу.

Следующий этап – это Авдеевская операция. Очень сложная, очень сумбурная. Авдеевку мы теряли, и находившиеся там силы нужно было отводить. 3-я ОШБр и TERRA в ее составе получили задачу прикрыть этот уход. Нас срочно, как пожарных, туда забросили, было очень мало времени на подготовку.

Тогда уже было понятно, что беспилотные системы – очень перспективная штука. И в этот момент, перед Авдеевской операцией, Андрей Белецкий пролоббировал и дал нам возможность из роты расшириться до батальона. То есть 3-я отдельная штурмовая бригада получила батальон беспилотных систем. И мы – тройка, клуб воюющих друзей, которые и есть TERRA, – принимали активное участие в формировании этого батальона. Опыт, который был у бойцов, позволил им сейчас занять руководящие должности, заниматься управлением, чтобы развивать и передавать навыки. К примеру, боец с позывным "Тор", Никита Сидорченко, пользуясь опытом своей гражданской профессии, менеджмент в банковской сфере, взял на себя штаб. А это действительно очень сложное направление.

Пока этот батальон – один из лучших в Украине по объективным параметрам. Мы внимательно ведем статистику, сравниваем с товарищами, сколько врагов было уничтожено.

– Чем TERRA занимается сейчас?

– После Авдеевского направления нас перебросили в Харьковскую область, где ситуация тоже была очень непростой. Однако 3-й ОШБр удалось ее стабилизировать. Крайняя операция 3-й штурмовой, в которой батальон беспилотных систем участвовал: мы находясь не в инициативе, чтобы снизить это штурмовое давление россиян, провели контратаку, два километра отбили меньшими силами.

В настоящее время подразделение TERRA находится внутри, в управлении батальона беспилотных систем. Мы продолжаем размещаться на Харьковском направлении.

Активно участвуем в дроновском сообществе Украины. Общаемся с подразделениями, такими как "КОД 9.2", "Асгард". Поддерживаем коммуникацию с коммьюнити, потому что должны постоянно делиться информацией, чтобы развиваться. В том числе поддерживаем связи с подразделениями, которые будут формировать Силы беспилотных систем. Также делимся опытом в "беспилотном клубе".

Начинали мы с артиллерии, потом на Бахмутском направлении овладели технологией.

Кстати, если мы будем говорить о важности обмена опытом, здесь я должен заметить, что мы, например, во время Бахмутской операции были одними из первых в 3-й ОШБр, кто овладел технологией FPV и смог ее нормально использовать, за что мы благодарны коллективу "Асгард" и его командиру с позывным "Герман". Этот коллектив на сегодня уничтожил 150 вражеских танков, что является рекордом. Именно они нас научили, и мы начали использовать еще и FPV-дроны.

– А с какими беспилотниками работаете?

– Сначала мы были разведчиками-корректировщиками. Мы летали на Mavic, на Matrice, находили цели и уничтожали их, корректируя огонь артиллерии. Также с Mavic сбрасывали боеприпасы. У нас есть боец с позывным "Жора", Станислав Воронков, лично уничтоживший более ста российских пехотинцев сбросами. И даже сбросами из маленького Mavic смог поджечь российский танк. "Жора" – передовик по овладению сбросами.

Затем "Жора" развил это направление в более глобальное, передал опыт в батальон и в специализированную роту – сейчас многие на специализированных средствах, уже не на Mavic, выполняют сложные задачи разного профиля.

А боец с позывным "Таксист", Павел Комаренко, переняв опыт FPV у "Асгарда", взял это направление под свое крыло, и сейчас он командир профильной роты ударных беспилотников в батальоне беспилотных систем. Военный его развил и доказал показатели эффективности – на пике у нас был коэффициент поражений 60-70%.

– С точки зрения вашего опыта можем ли говорить о том, что эта война переходит в новую, технологическую стадию?

– На войне есть один компонент, который еще не придумали и, похоже, никогда не придумают, на что заменить. Этот компонент – пехота.

Это штурмовая пехота, механизированная пехота, ее нельзя ни на что заменить, но дроны могут существенно облегчить задачи этих людей, которые несут основное бремя войны. Мы существенно можем снизить бремя, которое лежит на их плечах, спасая их жизнь и здоровье, применением беспилотных технологий. Здесь ключевая фраза – именно беспилотных, то есть без участия человека. Мы исключаем фактор стресса и фактор риска для человеческой жизни тем, что эта технология беспилотная. Представьте, если бы в каждом корабле ГУР или СБУ, который врезается в российский корабль, сидел человек...

Насколько это было бы ужасно. А так там никого нет. В дронах, которых мы теряем, к сожалению, много, никого нет. Именно беспилотный компонент помогает спасти пехоту.

Какое-то футуристическое видение – это война роботов. Минимизировать участие человека в рисках, минимизировать участие человека в прямом боестолкновении или сделать хотя бы так, чтобы этот человек – штурмовик или механизатор, или разведчик – в этом прямом боестолкновении был максимально обезопасен беспилотными технологиями. Чтобы за угол заглядывал дрон, чтобы разминирование проводил дрон, чтобы разведку проводил дрон, чтобы те работы, которые мы можем перевести на беспилотную технологию, мы переложили на нее. Самый дорогой военный ресурс – это подготовленные люди, даже если говорить об экономической составляющей, не говоря уже о гуманной позиции. Подготовить и снарядить пехотинца – это безумные деньги. К тому же он накапливает бесценный опыт, а, сохраняя его, мы сохраняем цепь опыта в армии.

Поэтому да, мы не преувеличиваем значение дронов, это взгляд на будущее, но беспилотники не заменят пехоту. Пока об этом ни в коем случае речи не идет. Они должны максимально спасать, но если мы говорим о футуризме – да.

– Вы сотрудничаете с украинскими производителями дронов?

– Да, мы сотрудничаем с большим количеством компаний. Мы получаем от них дроны, мы консультируем, мы держим обратную связь. На войне есть составляющие самой войны, а есть составляющие ее обеспечения. И вот в компоненте обеспечения, чтобы получить средство, которое будет работать так, как надо, одна из моих задач – поддерживать коммуникацию с талантливыми производителями. Моя задача – дать им информацию, чтобы они разработали такой дрон, который, когда приедет ко мне или к моим товарищам, выполнил бы свое боевое задание и уничтожил вражескую единицу. Но работаем не со всеми. Во-первых, нет времени, а во-вторых, мы стараемся отличать настоящих от тех, в которых не стоит инвестировать время.

Если я вижу, что команда нацелена на создание хорошего продукта, мы делимся опытом, предоставляем всю информацию. Есть много групп, с которыми мы сотрудничаем.

– Между тем враг тоже развивает беспилотные технологии – мы успеваем за ним? Нам есть что противопоставить?

– Да, у нас есть что противопоставить. В настоящее время россияне доминируют по количеству.

Мы с Россией асимметричны. Будь мы с ними симметричными, мы бы давно уже проиграли, потому что по симметричным параметрам, если взять Россию за первого игрока – больше людей, больше танков, больше вооружения, больше денег, больше дипломатических связей, всего больше. Но мы асимметричны, война включает в себя тысячи, как модель физики реального мира, миллионы параметров, которые очень трудно сосчитать.

Одно могу сказать ясно – мы асимметричны. Да, у них больше, где-то у них лучше даже, чем у нас, что-то у нас лучше, чем у них, но этого достаточно, чтобы мы могли держать оборону и даже контратаковать. У нас есть что противопоставить – например, проект Сил беспилотных систем. У государства, слава Богу, по сравнению с 2014-2015 годами сейчас все лучше. Я радуюсь на самом деле. Не идеальная ситуация и сейчас, но я радуюсь, что Силы беспилотных систем создали, к ним присоединили сильные команды, туда заложили хороший бюджет.

Возвращаясь к асимметрии. Корабли российские топим? Топим. А они наши не топят, потому что их нет, однако все равно это асимметрия. Но россияне тратят на эти корабли миллиарды долларов, на них есть ракеты. На этих ракетах построена их тактика ведения боя, выводя из игры эту технику, мы ломаем им планы, это асимметрично.

Украина расширяется в производстве дронов, таких кампаний появляется все больше, появился госзаказ и Силы беспилотных систем. Это у нас ставка, такие центры компетенции, где соберут самых умных, они хорошенько подумают, что и у кого заказывать, и мы будем заказывать. Перегоним ли мы количественно? На войне если бы кто-нибудь знал, что будет... будущего никто не знает. Но курс взят.

Не надо забывать, что Россия – это огромная монструозная система, пораженная болезнями, это ужасная коррупция и т.д. И если они привезут миллион, хоть миллиард дронов, но из-за этих болезней больших систем эти дроны не будут долетать, мы привезем сто тысяч, но которые будут долетать.

– Что нам нужно для того, чтобы победить?

– Есть несколько ответов. Первый – объективный, никто этого не знает, нет инструкции, как победить. Все генералы и полковники готовы к прошлым войнам, и такова реальность мира. Второй ответ прост – уничтожить всех кацапов, пришедших на нашу землю. Тогда наступит победа, мы восстановим свои границы, Россия понесет ужасные потери, это сделает ее такой, которая не сможет повторить агрессию. И третий ответ – это то, что мы обсуждаем с друзьями.

К примеру, когда Лэнса Армстронга, велогонщика, спросили "Что вы делаете, если вам очень тяжело и хочется, чтобы все это быстрее закончилось?", он ответил: "Я собираю все силы, которые у меня есть, до последней капли, и начинаю крутить педали максимально, насколько могу. Просто потому, что я хочу, чтобы это все кончилось. И я думаю, чем сильнее я буду давить на педали, тем скорее все закончится".

Поэтому всем надо давить на педали как можно сильнее. Чем сильнее мы хотим, чтобы все это скорее закончилось победой, тем сильнее каждый должен давить на педали, и тогда все это обязательно завершится.