HIMARS передают Путину привет: за разрешением бить по Белгородской области будут Курская и Ростовская. Интервью с военным экспертом Мельником

Решение об отмене ограничений на применение западного оружия в приграничных районах РФ, граничащих с Харьковщиной, на самом деле является ключевым решением союзников Украины. Процесс пошел, поэтому вполне вероятно, что впоследствии партнеры Украины примут подобное решение не только относительно Белгородской, но и Курской и Ростовской областей страны-агрессора.

В ответ на такие шаги Запада Кремль вновь поднял волну возмущения, заявляя об эскалации и намерении принять меры для нейтрализации угроз. Но как на самом деле может ответить Россия? Фактически у нее остался один-единственный инструмент, который она до сих пор применяла не реально, а с целью шантажа, – ядерное оружие. Впрочем, Кремль настолько часто угрожал ядерной кнопкой, что добился привыкания к угрозам и переоценки рисков.

Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZ.UA высказал содиректор программ внешней политики, координатор международных проектов Центра Разумкова, военный эксперт Алексей Мельник.

– Наблюдатели подтвердили применение РСЗО HIMARS на территории Белгородской области России, на что дали разрешение США. Благодаря этому удалось стабилизировать ситуацию на Харьковском направлении, сообщают в 92-й ОШБр. В то же время известно, что и Германия разрешила применять свои Patriot по вражеской территории, граничащей с Харьковской областью. Как, по вашему мнению, в этой ситуации будет поступать враг? Может ли он, например, изменить дислокацию, переместиться в районы, прилегающие к Сумщине или Черниговщине?

– Прежде всего, необходимо отметить, что это одно из ключевых решений и один из наиболее важных шагов, которые сделали наши западные партнеры в последнее время. Здесь речь идет не об определенных технических моментах, об определении того, куда можно бить, а куда нет. Главное значение этого решения – эволюция позиции наших партнеров. Очередной шаг через собственные опасения, через собственные самоограничения сделан. Пока он частичный. Ограничение снято не полностью. Есть целый список того, что, на их взгляд, приемлемо, а что неприемлемо. Но главное, что этот шаг сделан.

Отдельно стоит отметить, что, несмотря на инертную и слишком осторожную позицию Белого дома, почти десяток союзников США это сделали, поэтому администрация Байдена была вынуждена идти в этом мейнстриме. Хорошая новость в том, что Соединенные Штаты при определенных условиях могут менять свою позицию, а не очень хорошая новость в том, что все-таки от США ожидалось лидерство, они должны возглавлять подобные в определенной степени рискованные решения.

Что будет дальше, будут ли эти условия соблюдать? Сейчас на Харьковском направлении возник этот прецедент. И идущая в публичной плоскости риторика является также посыланием сигналов Кремлю. Ведь красная лампочка, которая была, никуда не делась – не допустить эскалации, не спровоцировать Россию на какие-то действия.

И сейчас этим разрешением бить по позициям, с которых атакуется Харьковская область и город Харьков, западные столицы вроде бы передают привет Путину – мы вынуждены сделать это, потому что вы обстреливаете Харьков, потому что вы открыли новый участок фронта на востоке, где до этого не было активных боевых действий, потому что это эскалация конфликта.

Поэтому с высокой степенью вероятности можно прогнозировать, что если уж процесс пошел, дальше будет и Курская область, и Ростовская. Это однозначно хорошее начало.

– Вы сказали, это сигнал Кремлю, это привет Путину. В этом контексте хотела бы привести заявление российского МИД, в котором говорится, что "Запад идет по пути эскалации" и что "Россия примет все меры для нейтрализации угроз". С вашей точки зрения, какой может быть эта "нейтрализация угроз"?

– По большому счету, на это уже обращают внимание многие отечественные и западные эксперты. У России остался один инструмент, который она пока не применила на практике. Это ядерное оружие.

Но как раз на практике. Ведь с самого первого дня и даже еще до вторжения Россия применяла ядерное оружие так, как оно и должно применяться – как угрозу. И ядерный шантаж действительно работает. Но если применять его слишком часто, потом происходит не столько привыкание, сколько переоценка рисков. Как мы видим, это сейчас работает все меньше и меньше.

Если мы оставляем риск практического применения тактического ядерного оружия, то дальше все, что Россия могла использовать, она уже фактически использовала. Поэтому это только риторика. Она в дальнейшем становится более агрессивной. Если послушали Медведева, то он уже всем, чем можно, пугал. Над ним уже внутри России начинают посмеиваться.

Подытоживая – остается единственная угроза, которую Россия еще не использовала. А все остальное, к сожалению, на протяжении этих более двух лет мы уже видели.

– Разрешение Германии применять Patriot на территории России связано, в частности, с обезвреживанием вражеских самолетов. Это те же самолеты, которые атакуют наши населенные пункты КАБами? Если да, как это изменит ситуацию именно с управляемыми авиабомбами?

– Возможно, не совсем удачный термин – "разрешение". Это снятие ограничений. Вроде бы синонимы, но здесь есть важные нюансы.

Что касается Patriot, а также смежного вопроса F-16, который сейчас обсуждается. Дело не столько в том, сняты ли ограничения на применение, сколько в наличии этого оружия. Потому что ряд успешных проводимых операций имел намеки на то, что определенные элементы системы Patriot уже применялись в том числе для сбивания российских Су-34, которые сбрасывают КАБы, или для уничтожения вертолетов. Такие сообщения уже проскакивали и в зарубежной печати – о том, что украинцы делали это без разрешения.

Но есть еще и технический вопрос. Потому что эти Patriot или другие системы чрезвычайно критичны для защиты крупных городов и ключевых объектов. Итак, каждый раз, когда мы говорим о снятии разрешения, мы должны оценивать возможность Украины рисковать этими Patriot. Ведь речь идет о том, что их нужно передислоцировать туда, где существует повышенный риск их уничтожения, обнажая или уменьшая степень защиты, например, столицы, другого крупного города или энергетического объекта. Поэтому здесь возникает вопрос о количестве.

И напоследок – по поводу политических заявлений и реальных шагов. Не обязательно то, что говорится в публичной плоскости, оказывает непосредственное влияние на реальность. Главное, чтобы было понимание между Украиной и ее партнерами, чтобы Россия не могла их обвинять напрямую. Ну не послушались украинцы. И главное, чтобы за этим не было дополнительных ограничений со стороны партнеров.

Ключевые понятия – взаимное доверие и солидарность между Украиной и ее союзниками.

– Мы видим, как враг методически уничтожает наши объекты энергетической инфраструктуры. В частности, после вражеского удара в критическом состоянии находится ДнепроГЭС. Считаете ли вы, что снятие ограничений на применение западного оружия, о котором мы говорим, позволит лучше защитить эти объекты в Украине?

– Исходя из того, что нам известно о том, чем именно обстреливаются электростанции, здесь вряд ли есть какая-то прямая связь. Если бы вы меня спросили, будут ли повышать безопасность дополнительные поставки Patriot или других современных систем, которые могут сбивать баллистические ракеты, я бы ответил: однозначно да.

Но разрешение на применение HIMARS или даже ATACMS по пусковым позициям на территории России… Возможно, в известной степени так, если мы говорим о прифронтовых зонах. Но, думаю, в Харькове все, что можно, уже разрушили. Если же говорить об энергетических объектах в глубине страны, в центральной и западной части, то это баллистика, и здесь дело не в ограничениях применения, а в ограничениях количественных. У нас недостаточно современных систем, которые могли бы сбивать баллистику. И россияне этим удачно пользуются.