Мельник: Путин приостановил наступление, этому есть две причины. Интервью

Армия страны-оккупанта России существенно замедлила наступление и снизила интенсивность боевых действий. Этому есть две причины. Первая состоит в том, что враг понес огромные потери личного состава и техники, прежде всего в боях за Бахмут. Вторая – путинская армия могла умышленно снизить темп, чтобы лучше подготовиться к отражению контрнаступления украинских Сил обороны, которое непременно состоится.

Время и направления этого наступления наверняка уже запланированы Генштабом ВСУ, но могут корректироваться в зависимости от действий противника, поставок западных вооружений и даже погоды. В то же время и Россия, и Украина ведут борьбу за то, чтобы перехватить инициативу в войне, а потому могут начать активные действия еще до того, как будут готовы к ним на сто процентов. Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZREVATEL высказал содиректор программ внешней политики, координатор международных проектов Центра Разумкова, военный эксперт Алексей Мельник.

– 15 марта состоялось очередное заседание группы "Рамштайн". Глава украинского Минобороны Алексей Резников заявил, что итоги внушают оптимизм. Какова ваша оценка? Действительно ли десятый "Рамштайн" был достаточно успешным?

– Если министр обороны сказал, что в него это вселяет оптимизм, то, наверное, мы должны разделять его оптимизм. Потому что, кроме публичной части, которая была озвучена, как я понимаю, многое делается непублично. Если посмотреть на отдельные фрагменты информации, можно сделать предположение, что, пожалуй, на этом "Рамштайне" договоренности, достигнутые на так называемом танковом "Рамштайне", все больше и больше переходят в практическую плоскость.

– Но мы также понимаем, что очень важен фактор времени, когда именно будут предоставлены согласованные вооружения. По вашим оценкам, когда Украина может получить этот последний пакет помощи?

– Совершенно согласен с вами относительно того, что очень важно, чтобы эти вооружения как можно скорее были переданы Украине. Но следует учитывать, что существуют объективные факторы, начиная от технической готовности тех средств, которые уже предусмотрены для поставки, заканчивая другими составляющими, такими как транспортировка, подготовка экипажей.

Крайне важно, чтобы украинская сторона знала, когда именно и в каком количестве мы сможем это получить. Это важно для планирования последующих операций. Если высшее военное командование Украины понимает, что, к примеру, в течение следующих недель или месяцев поступят 500 танков, это дает значительно большую уверенность и большую обоснованность планов, которые можно строить по контрнаступлению, его масштабам, глубине и временным рамкам.

– Что касается контрнаступления – вы знаете, что сейчас озвучиваются разные прогнозы. В частности, о том, что враг не успеет быстро подготовиться к своему очередному мощному наступлению, украинская армия сможет значительно быстрее подготовиться к контрнаступлению. Каков ваш прогноз временных рамок – наступления и контрнаступления?

– Действительно, сейчас очень много прогнозов относительно как сроков этого контрнаступления, так и возможных направлений. Единственное, что, мне кажется, может быть достоверным, – это то, что контрнаступление должно произойти. Но как время, так и направления нам не известны. Очевидно, они уже запланированы в Генеральном штабе Украины. Но, как мы видели еще с прошлого года, эти планы могут корректироваться как в одну, так и в другую сторону, исходя из той ситуации, которая складывается на линии фронта. Прежде всего это действия противника, но и другие факторы – поставки вооружений, о которых мы уже говорили, погодные условия.

Еще один мощный фактор состоит в том, что каждая из сторон попытается перехватить инициативу, навязать свою волю противнику, чтобы наступление происходило именно на том направлении, которое более благоприятно для нанесения ударов. Этот фактор может побуждать украинское командование или российский генштаб к тому, чтобы начать наступление, даже если не будет стопроцентной готовности к проведению таких действий.

– Могли бы вы прокомментировать выводы, к которым пришел американский Институт изучения войны? Там заявили, что общий темп операций оккупационных войск снизился. Эксперты называют причины: большие потери личного состава противника и военной техники. Действительно ли главная проблема врага в этом? Если да, как вы оцениваете перспективы накопления резервов путинской армией?

– Да, это одна из главных причин. Потери, которые понесла Россия во время бесконечных штурмов, прежде всего в районе Бахмута и на других направлениях, очевидно, повлияли на темпы и возможности России проводить атаки. В то же время не исключено, что сейчас РФ может сознательно снизить интенсивность боевых действий с целью экономии как боеприпасов, так и личного состава, чтобы накопить резервы или сделать передислокацию тех сил, которые сейчас задействованы вдоль линии фронта или находятся в тылу в России.

Это может делаться для того, чтобы предотвратить успех украинского контрнаступления или предпринять свои наступательные действия. На мой взгляд, здесь есть по меньшей мере два таких главных фактора.

– Последний вопрос – о почти паническом поведеним семей оккупантов в Украине. В частности, есть информация о массовом бегстве семей российских военнослужащих из оккупированной части Запорожской области. Недавно оккупанты вывезли оставшиеся свои семьи из Бердянска. Неспокойно и в оккупированном Крыму и даже в Приднестровье, откуда тоже начинают бежать семьи оккупантов. По-вашему, о чем это свидетельствует? Может быть, они знают больше, чем мы с вами? Может быть, перелом в этой войне уже очень близок?

– Начну с последнего. Объективно вряд ли можно говорить о том, что перелом уж очень близок. Потому что при всех проблемах, которые есть у России, о которых нам сообщают разные источники, все равно она имеет очень мощный потенциал, чтобы продолжать эту войну, возможно, без существенных успехов и захвата новых территорий. Но потенциал для ведения позиционной войны у России есть на месяцы и годы, хотя я бы не сказал, что он неограничен.

Что касается реакции российских военнослужащих или членов их семей, то действительно есть много сообщений о таких фактах. Насколько это массовое явление – трудно сказать. Но, например, подобная ситуация наблюдалась в прошлом году на территории оккупированной Херсонщины, когда сами военнослужащие и члены их семей поверили в пропагандистские слоганы, что "Россия здесь навсегда". Семьи приезжали в Украину как на курорт, как на отдых. Здесь тебе и море, и фрукты-овощи. Был момент, когда они действительно стали здесь обживаться.

Но сейчас на оккупированных территориях материковой Украины фактически нет точки, которая не достигалась бы украинскими средствами поражения. Даже Крым не является безопасным местом. Поэтому, думаю, это стимул для них на уровне инстинктов для того, чтобы как можно раньше покинуть опасное место.

Также известно, что сухопутный коридор в Крым работает достаточно условно. Есть истории о водителях фур, которые вынуждены сейчас ехать через оккупированную часть побережья Азовского моря, насколько это более длинный путь и насколько он для них рискованный. Ни Керченский мост, ни керченская переправа нормально не работают, есть угроза, которую понимают россияне – история с Керченским мостом может повториться.