Станет ли четвертый год большой войны последним, будут ли миротворцы и мир. Интервью с Алексеем Мельником

Может ли четвёртый год полномасштабной войны стать последним? Максимум, на что можно надеяться в этом году, – прекращение боевых действий. Это был бы первый шаг на пути мирного урегулирования. Впрочем, даже если такая договоренность будет достигнута, вероятность продолжительного перемирия крайне мала. Почему? Потому что остается нерешенной первопричина конфликта.

Видео дня

Идея привлечения миротворческих сил очень привлекательна, но до тех пор, пока речь не идет о ее реальной реализации. Пока она выглядит нерелевантно. Что касается перспектив военной поддержки Украины со стороны США, то дальнейшее развитие событий напрямую зависит от того, насколько далеко государственные институции Соединенных Штатов позволят зайти Дональду Трампу в его попытке преступить закон.

Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZ.UA высказал содиректор программ внешней политики, координатор международных проектов Центра Разумкова, военный эксперт Алексей Мельник.

– По вашим оценкам, каким может быть четвертый год полномасштабной войны в Украине, в частности, учитывая последние события и заявления? Может ли он стать последним?

– На мой взгляд, максимум, на что можно надеяться сейчас, исходя из заявлений и событий, – это прекращение огня или временное перемирие. Когда это произойдет? Есть разные варианты. И даже Трампу уже понятно, что нереалистично закончить войну не только через 24 часа, но и в диапазоне недель или месяцев.

Но вероятность того, что будет достигнута договоренность о прекращении огня, существует. И это гораздо реалистичнее, чем это было до прихода Трампа. Сможет ли эта договоренность, если она будет достигнута между США и Россией или при участии Украины и европейских партнеров, быть имплементирована – это уже другой вопрос. Следовательно, значительно выше вероятность достижения этих договоренностей, чем их практическая имплементация.

Следующий вопрос – как долго может продолжаться это прекращение огня. Здесь мои прогнозы более пессимистичны. Потому что для этого должно быть доверие к той стороне, от которой это зависит прежде всего, то есть от России, или от механизма верификации, имплементации этих договоренностей, которого на сегодняшний день не существует. Так же, как нет доверия к тому, что Кремль заинтересован в соблюдении перемирия.

Мы говорим только о первом шаге, который может привести к мирному урегулированию. Но это не разрешает первопричины этого конфликта, как любит говорить Путин. Пока не будут решены проблемы, которые привели к этому или хотя бы адресованы на должном уровне, любые попытки урегулировать конфликт закончатся прежним – максимум временным перемирием, но более вероятно, что эти договоренности будут сорваны еще на этапе их достижения.

– Считаете ли вы, что благодаря миротворческим силам удалось бы достичь того, чтобы перемирие не было временным или, по крайней мере, было достаточно продолжительным?

– Слово "peacekeepers" обычно переводится на украинский язык как "миротворческие силы", но это неадекватный перевод. Кроме каких-то лингвистических особенностей, извращается смысл. Peacekeepers, или "поддерживатели мира", применяются, когда достигнуты договоренности о мире, когда есть согласие обеих сторон конфликта. При отсутствии или при очень низком уровне доверия между враждующими сторонами вводятся международные силы, которые априори незаангажированны. Они закрывают этот вакуум недоверия.

Другой аспект, когда международное сообщество на уровне ООН или под флагом других международных организаций принимает решение о вмешательстве в этот конфликт. Тогда они творят мир, заставляют стороны конфликта отказаться от боевых действий и силой обеспечивают выполнение этого политического решения.

Итак, если мы говорим о тех силах, которые поддерживают мирные договоренности, то сегодня это нерелевантно, потому что таковых нет. Это первое. Второе – нет политической воли из-за особенностей этого конфликта – никто не хочет идти на риск прямого военного столкновения с российской армией.

Таким образом, идея с миротворцами хороша, звучит красиво, но, когда доходит до практической реализации, мы должны понимать, что на сегодняшний день это нереалистично. То, о чем сегодня говорится, – это, возможно, развертывание каких-либо контингентов западных стран для защиты инфраструктурных объектов. Это не миротворцы. Я даже не знаю, к какой категории это можно отнести. Это дальнейшая интернационализация этого межгосударственного конфликта и не более того.

– Какова, по вашему мнению, на сегодняшний день роль США в этой войне? В частности, учитывая тот факт, что Соединенные Штаты – это не только президент, но и другие ветви власти.

– Новая администрация США выдвигает неприемлемые условия для Украины, и это касается как трактовки первопричин конфликта, так и возможных путей урегулирования, которые, по сути, подталкивают Украину к признанию поражения. Это и печально известное соглашение о редкоземельных металлах, которое фактически является требованием от Украины контрибуции за понесенные США расходы и потенциальные расходы, которые они могут понести в будущем.

Все эти условия неприемлемы для Украины, и выбор здесь между плохим и наихудшим. Либо руководство Украины соглашается на эти условия, и тогда последствия будут катастрофическими, либо не соглашается, и тогда нужно четко понимать, как минимизировать риск в случае полного прекращения военной и экономической помощи со стороны США.

Но вы правильно отметили, что США – это не только президент Трамп, который как президент имеет чрезвычайно большие законные полномочия, но делает попытки преступить закон как во внутренней, так и во внешней политике. Как далеко ему позволят зайти государственные институты, политический истеблишмент, судебная система США, от этого будет зависеть, как будут дальше развиваться события.

Если для него система сдерживания и противовесов не сработает, то единственное, что можно прогнозировать, – это еще большая непрогнозируемость его шагов.