УкраїнськаУКР
EnglishENG
PolskiPOL
русскийРУС

Вигиринский: Россия за прекращение ядерного шантажа и выход с ЗАЭС может попросить у мира признать Крым российским. Интервью

9 минут
33,7 т.
Вигиринский: Россия за прекращение ядерного шантажа и выход с ЗАЭС может попросить у мира признать Крым российским. Интервью

Вопрос возможной катастрофы на ЗАЭС достаточно острый и серьезный, поэтому он поднялся на самый высокий уровень. Миссия МАГАТЭ рискует, когда едет на оккупированную территорию, но вариантов мало. Россия, очевидно, шантажирует мир ядерной угрозой, чтобы выторговать желаемое. А это может быть, например, признание российского суверенитета над Крымом со стороны мирового сообщества.

Европе наверняка было бы проще договориться с россиянами. Но без Украины это сделать не удастся. Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZREVATEL высказал юрист, аналитик Андрей Вигиринский.

– Что сейчас происходит на фронтах Херсона?

– Мне кажется, анализ нужно провести, в определенной степени опровергнув ожидания граждан. Граждане, когда слышат о контрнаступлении на Херсонском направлении, так или иначе ожидают, что будет занят или деоккупирован Херсон. В то же время тактические задачи наших вооруженных сил могут заключаться и в достижении других целей, которые, конечно, в финальном результате должны привести к деоккупации Херсона, но имеют промежуточные тактические задачи.

Мы знаем, что РФ и его оккупационные войска сформировали по меньшей мере три линии обороны на периметре Херсонской области. Первая наша задача – к наступлению холодов, к наступлению того момента, когда интенсивность боевых действий будет снижаться, разрушить линию обороны, чтобы постоянно держать в напряжении и постоянно удерживать определенное количество войск РФ по определенным направлениям. Если они окопаются, то смогут перекидывать свои войска на другие участки фронта. Такое произошло на востоке – стабилизировалась условная линия фронта на луганском направлении, и Россия перебросила около 20 тыс. военнослужащих на южное направление, готовясь к наступлению на Николаевскую область и Одессу. Почему это произошло? Именно за счет того, что они укрепили свои позиции в Луганской области.

Поэтому наша задача – разрушить линии обороны для того, чтобы Россия постоянно нуждалась в подвозе вооружения и пополнении личного состава. Мы же, разрушая транспортную инфраструктуру, с помощью которой осуществляется подвоз военной техники и личного состава, истощаем врага. И у врага нет возможности быстро и оперативно пополнять свои запасы. В таких условиях мы выигрываем для себя время и в том числе уменьшаем возможность наступательных операций со стороны России.

– В британской разведке говорили, что россияне усиливают свои позиции на юге и их сопротивление может быть жестким.

– Мы фактически говорим об одном и том же. Они увеличили численность личного состава на юге. Плюс увеличили количество техники и складов, запасов, сформированных для того, чтобы в дальнейшем их использовать для наступательной операции. Поэтому когда речь заходит о том, что британская разведка констатирует факт концентрации военной техники, – да, об этом осведомлена наша разведка. Мы даже видим это из открытых источников, что постоянно происходит перекидывание дополнительных ресурсов из континентальной России. Соответственно, наша задача – как можно скорее и сильнее этому помешать.

– Учитывая ситуацию на Херсонском направлении, можно ли говорить о каком-то переломном этапе в войне?

– Буданов сказал нам, что в августе будет переломный момент. Я ни в коем случае не хочу дискредитировать значение слов наших официальных лиц, но фактически переломный момент в войне, развязанной Россией на территории Украины, произошел на Киевском направлении. Тогда, когда Россия отступала из Киевской, Сумской и Черниговской областей. Они называют это тактическим отступлением, мы называем это победой.

– Чего нам не хватает для контрнаступления, о котором сейчас все говорят?

– Здесь вопрос в ожиданиях людей. Контрнаступление – это деоккупация территории. Следует разделять цели, которые достижимы в краткосрочной перспективе, среднесрочные и долгосрочные. Когда люди говорят о контрнаступлении, кто-то может вкладывать в этот вопрос деоккупацию Крыма, но мы, очевидно, говорим о том, что Крым относится скорее к стратегическим и долгосрочным целям, чем к краткосрочным.

Исходя из тех целей, которые озвучиваются официальными лицами нашего военно-политического руководства, это – деоккупация части Херсонской области, деоккупация Херсона и Запорожской области. Плюс Харьковская область. Изюмское направление – это один из логистических маршрутов поставок вооружения РФ. Для того, чтобы они подпитывали военное формирование в Луганской и Донецкой областях. Поэтому для нас каждый отвоеванный километр – это в принципе определенный успех в военной операции. Чего нам не хватает? Судя по всему, нам не хватает той техники, которая должна сопровождать наступательные действия.

– Недавно США заявили о том, что для контрнаступления они нам предоставили достаточное количество оружия. Хватит ли этого?

– Соединенные Штаты Америки говорят несколько по-другому. Они говорят о том, что предоставили достаточное количество оружия для выполнения тех задач, которые сегодня выполняют украинские Вооруженные силы. В их понимании, это задача по сдерживанию врага, его истощение, но не контрнаступление.

В теории, которую мы все слышали от господ Арестовича, Подоляка, Данилова и других, при наступательной операции соотношение сил с противником должно быть не менее трех к одному. У нас такого преимущества на сегодня, по крайней мере, по тем сведениям, которые мне известны и которые есть в публичном доступе, над врагом нет.

Нет преимущества в авиации. Потому что должно быть авиационное сопровождение из воздуха в наступательной операции. У нас нет преимущества в бронетехнике, у нас нет преимущества в артиллерии и реактивных системах залпового огня. Но это опять же одна теория. В то же время американская и британская пресса пишут о том, что наша операция спланирована по несколько другим лекалам, чем как это было в советской армии, где как раз те численные преимущества имели значение. У нас есть преимущество в точности, но на поле боя точность требует еще и количественной подоплеки.

– 8 сентября запланирована встреча в формате "Рамштайн". Будет ли дополнительное оружие?

– Я думаю, что во многом встреча в "Рамштайне" будет предметной с точки зрения анализа наступательной операции, которую сегодня совершает Украина вдоль всей линии фронта. Вчера Подоляк сказал о том, что мы не даем возможности российским войскам, понимая, что у них ограниченный контингент, сконцентрироваться исключительно на одном направлении. Мы предпринимаем те или иные активные действия по всей линии фронта. Мы понимаем, что будут потери среди личного состава с украинской стороны, потери среди военной техники. Все это будет анализироваться и обсуждаться в формате "Рамштайн".

Нам хотелось бы, чтобы там обсудили вопросы интенсификации обучения украинских пилотов по использованию штурмовиков НАТО: будь то французские штурмовики, или американские F-15 или F-16, или другие боевые самолеты, которые используются именно для сопровождения наземных операций. Потому что с воздуха нам нужна помощь нашим военным.

Плюс есть еще вопросы, которые анонсировались на уровне Европейского Союза, в рамках системного вопроса безопасности – это создание коллективной системы противовоздушной обороны, в которую не может не войти Украина. Это один из элементов коллективной военной безопасности Европейского Союза. Этот комплекс вопросов, в зависимости от необходимости, и будет предметом обсуждения в формате "Рамштайн".

– Что может означать обращение Президента, в котором он советует жителям Крымского полуострова держаться подальше от военных объектов?

– Президент продолжает системную информационно-психологическую операцию. Он поддерживает ту информационную стратегическую линию, которую заняла Украина и которая подтверждается конкретными военными мероприятиями, связанными с ударами по военным объектам на территории Крыма.

– Но можно ли вернуть Крым военным путем?

– Теоретически, при неограниченных возможностях, – да. Если наши возможности будут неограниченные, как и политическая воля наших союзников, которые эти возможности формируют. Должна сложиться целая совокупность обстоятельств, при которых это возможно, а затем нужно будет вернуться к вопросу демографии и ментального возвращения. Сначала мы говорим военное – это занятие территории, а дальше надо понимать, какое население сейчас в Крыму. Они же принудительно переселяли большое количество людей на территорию автономной республики. Не говоря о мерах, которые они предпринимали в отношении крымских татар, – преследования, высылки, привлечения к ответственности с реальными сроками заключения. Поэтому если мы говорим о территории, если звезды сложатся так, что все наши союзники и партнеры почувствуют, что Россия находится в том беспомощном состоянии, при котором силовой захват части того, что они считают своей территорией, а Украина и весь мир обоснованно считают территорией Украины, является приемлемым с точки зрения возможных потерь, да, тогда мы сможем вернуть Крым.

– Какова вероятность применения ядерного оружия без ядерного удара на Запорожской АЭС? К чему нам нужно готовиться?

– Собственно из-за такой вероятности этот вопрос поднят на международный уровень, уровень ООН, президента Турции Эрдогана. Именно из-за такой вероятности сегодня миссия МАГАТЭ, несмотря на продолжающиеся системно обстрелы Энергодара, несмотря на опасность и несмотря на то, что Энергодар находится на временно оккупированной части территории Украины, она едет обследовать Запорожскую атомную электростанцию. Для того, чтобы сделать это событие невозможным.

В Украине все очень озабочены отопительным сезоном, что абсолютно закономерно и правильно. С точки зрения контроля за таким объектом, как Запорожская атомная электростанция, Россия фактически может влиять на течение нашего отопительного сезона. Видел аналитику, что в случае если ЗАЭС вывести из строя, для поддержания баланса в системе нужно будет сжигать не менее 10 тыс. тонн угля ежедневно на угольных электростанциях. А это может привести к веерным отключениям, к очередной волне перемещения лиц внутри Украины, что полностью на руку Российской Федерации.

Мы не в полной мере и не до конца понимаем, чего на уровне шантажа хочет Россия за то, чтобы, например, покинуть территорию Запорожской атомной электростанции. С точки зрения их задач в ходе войны, она им нужна, но они не видят смысла сейчас ее покидать. Значит, им нужно предложить что-то такое, причем предложить и на уровне Европейского Союза, и Соединенных Штатов, к чему они стремятся. Это может дойти чуть ли не до признания Крыма российским. Я не думаю, что европейцы готовы к таким переговорам. То есть сама проблематика глобальная, и если будет торг по деоккупации Энергодара и Запорожской АЭС, созданию демилитаризованной зоны, у этого будет очень высокая цена.

Европе наверняка было бы проще договориться с россиянами. Без Украины это сделать не удастся.

– Что нужно сделать, чтобы защитники "Азовстали" вернулись домой?

– Как минимум прекратить апеллировать к международным организациям. Способность международных организаций, как бы они ни назывались, повлиять на происходящий вокруг защитников "Азовстали" квазисудебный процесс нулевая. Ни Организация Объединенных Наций, ни Красный крест, они ничего не могут сделать на территории Луганской и Донецкой областей.

Я бы все-таки в вопросах защитников "Азовстали" был достаточно осторожным в комментариях, потому что так или иначе выход с самой территории завода происходил под гарантиями и договоренностями. Эти договоренности имели определенный алгоритм. Я не думаю, что наше военно-политическое руководство, дававшее согласие на выход наших защитников с территории "Азовстали", пошло на это, если оно не было уверено в том, что с вероятностью, по крайней мере в 98%, эти договоренности будут выполнены.

А возможно, за это время Украина сформировала уже достаточный запас обменного фонда, который позволит вступить в коммуникации по обмену военнопленными. Мы этого не знаем, это действительно тот объем информации, который находится под секретом. У нас же Буданов занимается этим вопросом, коммуникацией по обмену. Следовательно, это его сфера ответственности.

– В завершение посмотрим на дела в парламенте. Депутаты хотят вернуть акцизы на топливо. Как это повлияет на цены, учитывая, что они и так уже высоки?

– В первом чтении законопроект был проголосован, причем проголосован довольно сложно. Так как не хватило голосов "Слуг народа", вынуждены были добавлять свои голоса депутатские группы, в частности те, которые раньше, наверное, не голосовали бы за эти законопроекты. Группа из экс-членов ОПЗЖ отдала часть голосов.

В этом законопроекте изменились ставки акциза. Ранее предлагалось 200 долл. на бензин и на дизель, и, соответственно, такая же ставка акциза на газ, чтобы уравнять все виды энергоресурсов, как минимум в акцизах. Сейчас эта ставка снижена до 100 долл. для бензина и дизеля и вроде бы до 50 долл. – для газа. Я веду к тому, что весной, когда акцизы были отменены, цены на нефть упали на 30 %. АЗС по состоянию на сегодняшний день могут даже возвращать корпоративные скидки, которые существовали до активной фазы войны. Значит, по состоянию на сегодняшний день уже идет конкуренция за потребителя, что происходит за счет цены, которую можно, оказывается, снизить для того, чтобы у тебя заправлялись больше.

Поэтому если в таком виде будет проголосован законопроект, при сохранении курса, при отсутствии роста стоимости нефти на спотовых рынках, при всех этих условиях цены на АЗС увеличиваться не должны.