Как 30 часов перемирия сыграли на руку врагу и почему он пересел на самокаты: интервью с Селезневым

Пасхальное перемирие, продолжавшееся всего 30 часов, дало врагу существенную преференцию, возможность подтянуть резервы на ряде участков фронта на востоке Украины и активизироваться на них. Речь идет об агломерации Славянск – Краматорск – Дружковка – Константиновка. Фактически противник пытается создать три плацдарма со стороны Торецка, Часова Яра и Лимана. Ситуация южнее Константиновки остается сложной, и стабилизировать ее непросто.

Видео дня

Реальная цель нового 3-дневного перемирия, приуроченного ко "дню победы", о котором заявляют в Кремле, – максимально усилить штурмовые подразделения, чтобы вскоре те могли атаковать украинские позиции. У врага есть проблемы с применением тяжелой техники. Он все чаще атакует малыми группами, которые оснащены автомобилями, мотоциклами и даже самокатами. Но объективная ситуация такова, что о замораживании войны речь идти не может.

Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZ.UA высказал военный эксперт Владислав Селезнев.

– В последней сводке Генштаба говорится о наибольшей активности врага на четырех направлениях, при этом наиболее горячим остается Покровское направление, на которое приходится 42% всех атак. Но это не новость. Новость в том, что противник начал искать уязвимые места в районе Торецка. Допускаете ли вы, что враг поставил перед собой цель выровнять линию фронта на этом участке? На какие успехи он может здесь рассчитывать?

– Я думаю, стоит вспомнить наши предыдущие диалоги в части развития ситуации на поле боя и то, что для противника является ключевой целью в рамках весенне-летней наступательной кампании – атака на городскую агломерацию Славянск – Краматорск – Дружковка – Константиновка. Это очевидно. Противник, воспользовавшись 30-часовым перемирием 21 апреля, фактически смог подтянуть достаточное количество штурмовых подразделений впритык к нашим частям и подразделениям, которые ведут боевые действия в районе Торецка и в районе Покровско-Мирноградской агломерации.

То есть фактически те действия, которые сегодня осуществляет противник, связаны с полученными россиянами преференциями и возможностями благодаря перемирию. Противник атакует, ситуация в направлении на Константиновку с юга является крайне сложной. Нам пока не удается ее стабилизировать.

Логика действий российских оккупантов очевидна: создание трех плацдармов со стороны Торецка, Часова Яра и Лимана является приоритетной целью для врага, и он эту цель пытается достичь.

Динамика на поле боя определяется ресурсными возможностями. Если противник сумел подтянуть достаточное количество сил и средств на этот участок фронта, а мы, в свою очередь, сосредоточили все свои усилия для того, чтобы не позволить противнику охватить Покровско-Мирноградскую агломерацию с юга и запада, то тут нас противник в определенной степени переиграл. И нам сейчас в пожарном порядке приходиться задействовать дополнительные силы и средства, чтобы стабилизировать ситуацию южнее Константиновки.

И как обычно, дьявол кроется в деталях. Путин рассказывает о том, что он стремится к перемирию в период между 7 и 9 мая, и я уверен, что он попытается использовать это время, чтобы максимально насытить передовые штурмовые подразделения своей армии, чтобы они в дальнейшем атаковали.

Будут ли они действовать исключительно в направлении южнее Константиновки? Не берусь судить. Скорее всего, противник будет в режиме реального времени оценивать наиболее слабые участки обороны украинской армии и именно эти места определять как приоритетные и направлять основные силы и средства для того, чтобы развивать успех там, где ему это удастся.

Но война – это большая шахматная партия, результат которой зависит от действий руководителей или шахматных гроссмейстеров. Когда противник нас атакует на территории Донецкой области, мы проводим определенные мероприятия как на территории Курской области, так и на других участках фронта. Поэтому говорить о том, что ситуация предопределена, я бы пока не рискнул.

– На сегодня российские оккупанты все чаще вместо тяжелой техники используют для штурмов малые пехотные группы, перемещающиеся на мотоциклах под прикрытием дронов. Считаете ли вы, что отчасти это свидетельствует о снижении ресурса врага в тяжелой технике? Можно ли надеяться на то, что текущий всплеск активности врага – это последний серьезный всплеск, за которым последует спад, скажем, после 9 мая – просто потому, что к этому толкают объективные обстоятельства?

– Обратите внимание: количество атак противника увеличивается, но количество потерь растет не настолько масштабно. В минувшие сутки (за 5 мая. – Ред.) более 1400 убитых и покалеченных российских военнослужащих, а до этого цифры были на уровне 1100–1200. О чем это говорит? Количество атак растет, но количество российских военнослужащих, участвующих в каждой из атак, уменьшается. То есть малые штурмовые группы становятся еще меньше по количеству участников.

Что же касается активного применения небронированной, автомобильной и мотоциклетной техники, то нынешняя война – это в первую очередь про скорость. В свое время "Мадьяр", руководитель бригады беспилотных систем, сказал, что прозрачность поля боя в настоящий момент составляет 10-15 километров. В таких условиях только скорость позволяет выжить на поле боя. Любые иные перемещения, в том числе на борту бронетехники, фатальны. Небольшие дроны способны уничтожить даже современный танк, а если этих дронов несколько, то это гарантированное уничтожение техники.

Так что скорость – шанс на выживание. Плюс дешевая мотоциклетная техника позволяет использовать ее в больших количествах. Те цифры, которые мы в последнее время видим от украинского Генштаба – а там рекордные показатели уничтожения военной техники, – включают в себя и мотоциклетную технику. Потому что мотоциклы быстрые, но FPV-дроны быстрее.

Война постоянно трансформируется. И мы, и противник изыскиваем наиболее рациональные решения, чтобы достичь наибольших результатов и нанести как можно больший урон противнику, при этом пытаясь сохранить жизни военнослужащих. Очевидно, что, когда речь идет о действиях малых пехотных групп при поддержке автомобильной или мотоциклетной техники, это один из вариантов рационального использования сил и средств для достижения желаемых результатов.

– Допускаете ли вы, что мы можем рассчитывать на ослабление активности врага? Какова опасность замораживания или серьезного затягивания войны?

– Я не вижу предпосылок к замораживанию. Путин не готов подвигаться в своих ультимативных требованиях. Он требует буквально капитуляции со стороны Украины. Это история, где ни Путин, ни Зеленский не готовы идти на какие-то компромиссы. И не потому, что они такие упрямые и непримиримые, а потому что позиция как украинского, так и российского общества крайне категорична. Слишком много боли и беды принесли для нас россияне, чтобы мы шли на какие-то серьезные уступки.

А для Путина остановка войны означает высвобождение сотен тысяч российских военнослужащих, которые привыкли к деньгам. А это стагнация и серьезные проблемы, с которыми в свое время сталкивался Советский Союз после окончания Афганской войны – криминал, бандитизм и прочее. Плюс российская экономика сейчас переведена на военные рельсы. Соответственно, остановка боевых действий может привести буквально к ее коллапсу.

Поэтому, думаю, и Путин не может принять единоличное решение об остановке боевых действий без тотальных последствий для РФ, и мы не готовы идти на ультиматумы Кремля, потому что Путин слишком много хочет. И запрос на справедливость как в украинском обществе, так и среди цивилизованных стран мира, никуда не делся. Мы четко понимаем: агрессор, который не наказан за свою агрессию, есть зло. А ненаказанное зло порождает многократно большее зло.

Поэтому предпосылок для остановки боевых действий я не вижу. Ключевой фактор, который будет влиять на динамику и масштабы боевых действий, – это фактор ресурсов. У россиян эти ресурсы есть. Время от времени они даже самокаты используют для того, чтобы перемещаться по полю боя.

Война в перспективе следующих нескольких месяцев – это война дронов, война ракет и война военнослужащих, которые перемещаются по полю боя на приспособленной технике – автомобильной, мотоциклетной, велосипедной…

– И на самокатах.

– Да.