Видео дня
"Когда был ранен на позиции, думал, если выйду – попробую найти Бога". История бойца ДШВ Владимира
Владимир за 2,5 года полномасштабной войны пережил оккупацию в Херсоне, тяжелые бои в составе бригады ДШВ на Донецком направлении, ранение, которое имело последствия, в том числе и для психики. В итоге парень "списался" из армии, но не смог остаться в стороне от проблем военных. Сейчас активно занимается творчеством, актерством и проводит реабилитационные курсы для ветеранов. Говорит, что как никто понимает, насколько важна поддержка для людей, которые имеют опыт войны. Владимир рассказал OBOZ.UA свою историю.
Оккупация Херсона и начало службы в ДШВ
Перед полномасштабным вторжением я был в Херсоне и спокойно готовился к своему дню рождения, 25 февраля. Про войну даже не думал. Но 24 февраля, где-то после 4 утра, позвонил друг и сказал, что началась война, бомбят аэродромы и что нужно будет уезжать. Я отнесся ко всему скептически и потом два месяца провел в Херсоне в оккупации.
Регулярно ходил на митинги, чтобы прогнать эту нечисть из Херсона. Россияне постепенно все жестче начали их разгонять, применять оружие и забирать куда-то людей. Вместе с другом решили уезжать, собрались и тронулись. На одном из блокпостов нас тормознули, начали обыскивать, и у меня в рюкзаке нашли наш украинский флаг. Пару часов нас били, стреляли в нашу сторону, отобрали деньги, машину и телефон у меня.
Но слава богу, мы остались живы и даже автостопом добрались до Одессы. На следующий день я зарегистрировался как ВПЛ и отметился в ТЦК.
После шести месяцев жизни в Одессе мне позвонили, спросили, готов ли я служить. Сказал, что готов, и так попал в ряды ВСУ. До этого я никогда не служил.
После двух месяцев подготовки на полигоне в Житомире, месяц была общая подготовка, еще месяц я учился специальности, стал помощником гранатометчика. Я попал в 79-ю бригаду ДШВ. И почти сразу нас отправили на Донецкое направление, в Марьинку.
Ранение и поиск Бога
Поначалу было непонятно. Среди нас бойцов с большим опытом было не так много, как хотелось бы. В нашей группе, четыре человека вместе со мной, один был с опытом. И так получилось, что наш первый выход "на ноль" затянулся на семь суток. За все это время я поспал час на шестой день. На седьмые сутки враг пошел на нас в атаку. Мы выстояли, отбили позицию, отбились от орков. Я лично ориентировался на того бойца, который был с опытом, может, благодаря этому все остались живы. Только после этого нас забрали на пару дней на отдых, а потом – снова на "ноль".
Еще три дня пробыли "на нуле". Марьинка – город-призрак, мы заняли оборону в почти разрушенном доме, и нас снова начали штурмовать орки. Мы сидим в том доме – они подбегают, пробуют нас штурмовать, снова уходят. Был очень близкий контакт, буквально метра полтора, за стеной стояли оккупанты. И так три дня, потом снова на отдых.
Потом был еще один выход, тогда враг пошел на нас почти сразу. В тот день у нас были и "трехсотые", и "двухсотый". У нас в отряде было два новичка и один парень, который воюет еще с АТО. После этой атаки у нас был один погибший, новичок, двое контуженых, новичок и атошник, и у меня легкое ранение. Мы по позиции немного расползлись, а рация была только у меня. Когда мы отбились, я получил приказ собирать всех вместе. Пошел за ребятами, один из них был очень сильно контужен, возле него стреляли из РПГ, и он меня подстрелил. Я ему кричал и маяковал, но он ничего не слышал, когда уже наш побратим увидел, остановил его. Меня перевязали как могли, и только потом я доложил, что у нас "двухсотый" и все "трехсотые". Это было где-то около обеда, нам сказали, что заменить нас смогут только когда зайдет солнце. Заняли позицию и держали ее до ночи.
Мы все же вышли, кровью я не истек, слава богу. Хотя в Бога не верю. Когда был там, понимал, что могу не дождаться, и подумал, что если выйду, то попробую найти Бога. Вышел, сходил в церковь, но пока не нашел. Верю больше в людей, хотя и не во всех.
После ранения я лечился больше месяца, а потом снова поехал "на ноль". Вернулся – как раз была ротация, нас с "нуля" на "ноль" перевели, из Марьинки в Красногоровку. Там уже были не городские бои, а окопные, было немного проще. Там у меня начались психологические расстройства. Уже потом, когда я общался с психологом, оказалось, что у меня подсознательно появился внутренний страх, даже к своим. Из-за того ранения. Появилась нервозность, начал очень сильно бояться. Пошел с этим к командованию, рассказал как есть.
Меня направили на обследование и признали ограниченно пригодным к военной службе. Перевели на вторую линию, я побыл там пару месяцев. Далее меня перевели под Николаев, потом в Житомир и уже после в Белгород-Днестровский под Одессой в инженерные войска. Когда выехал с "нуля", психологически стало немного легче, но потом очень разочаровался в службе глубоко в тылу. Там оказалось столько нюансов, к которым я не был готов. Пошел на МСЭК, дали ІІІ группу инвалидности, сейчас я пока списан по инвалидности.
Считаю себя фартовым
А в начале сентября у меня в Киеве украли все документы – и военный билет, и паспорт, и права, и справки со МСЭК. А вообще, я считаю себя фартовым. Во-первых, остался живым. Во-вторых, у меня восстановление документов идет не слишком быстро, но стабильно. И в Киеве нашел друзей творческих. Мне, как ветерану, предложили заниматься в театре BEAT, нравится актерство и творчество. Участвовал в проекте театра драматургов, нас научили писать пьесы. Я написал свою историю, два режиссера ее поставили.
Также начал проводить реабилитационные курсы для ветеранов с актерскими тренингами – проходят каждую пятницу, это разгрузка для ребят.
И еще организовалась у нас музыкальная группа "Ветеранобенд", нас собрала девушка-волонтер Дарья Кирилко. Четыре ветерана и она – мы вместе поем украинские и народные песни, ездим по госпиталям, реабилитационным центрам. Песня – это действительно большая сила, она многое делает. Помнишь, как тяжело было, и понимаешь, что нужно людям, которые вернулись, у которых есть опыт войны. Им действительно очень нужна поддержка и иногда даже направление. Потому что смыслы уже иные, когда возвращаешься, все меняется...