"Пришел без подготовки, но из нас сделали бойцов": история воина спецподразделения KRAKEN с позывным Изя

Боец спецподразделения "KRAKEN" родом из Николаева по позывному Изя до начала полномасштабной войны работал барменом.

После вторжения страны-агрессора пошел добровольцем на войну. Как война повлияла на его жизнь и с чего началась военная служба, разведчик поделился в интервью. Специально для OBOZREVATEL с бойцом общалась Ева Гликман.

– Как изменилась ваша жизнь с началом войны?

– 24 февраля я работал в баре. На 27 февраля я бросил работу, собрал сумку и ушел. Шел я по дороге, это было в Киевской области. Рядом остановилась машина, где ехали люди забирать родственников. Они спрашивают, куда я ухожу. Ну, я ответил, что иду в военкомат. А у меня был красный капюшон и они говорят "Убирай красный капюшон! Паспорт есть?". Я им показал паспорт, они пригласили сесть в машину и предложили подвезти. Мы доехали до города Украинка. Ребята на блокпоста проверяли у людей документы. Это было прямо у отделения полиции. Запрещали людям снимать. То есть останавливали автомобили и удаляли все видеозаписи. Я увидел, что у полиции уже очень много толпы. В то время у меня не было ни приписного, ни военного билета. Мой военный билет был в Харькове, потому что я здесь учился 4 года. И по месту учебы приписывали в военкомат. В отделе полиции мне говорили, что можно ехать туда, куда едешь, потому что в Киеве все дороги перекрыты, туда нет смысла ехать, тем более без документов. Сказали, что в Обухове забирают только военных АТО, и что меня не возьмут, а поскольку меня документов не было, соответственно сказали, что мной никто заниматься не будет. Там был сотрудник СБУ, который был уже на пенсии. Он мне рассказал, какая сейчас обстановка с набором. Я один из Николаева, но там давно не живу. По всей стране работал. Трое суток я ночевал возле отделения полиции, на улице. Там еще было около 600 человек. Начали формироваться бригады по 300 человек – первая. Потом приезжали, так сказать, "покупатели" - Айдар, Азов, группы атовцев. Это уже отправлялись воевать сами по себе. Ибо сам военкомат сначала не мог собрать все документы: кто, где и тд. Тогда и раздавали оружие. Когда первые 300 человек бригады сформировали – второму было приказано не формировать. Полиция на коленях записывала имя, отчество, фотографировали и ждали. Делали уже "коктейли".

Приехала группа. Это были мои первые инструкторы. Они занимались обучением диверсионных добровольческих групп. Они забирали к себе всех ребят, не попавших в военкомат. Пугали, что едем прямо на фронт, кто хочет умирать. Поэтому люди отсеивались. Тех, кого набирали, забирали телефоны, сажали в автобус и ехали неизвестно куда. Прибывали в небольшой поселок под Киевом, где занимались подготовкой диверсионных групп. Первые подготовительные курсы – это было обучение с оружием, медицина. Нам попался один парень по имени Стугна Руслан, который еще с 2014 года волонтерил и начал набирать группу для обучения медицине. Через эту школу прошли около 1500 молодых ребят. Я там потом был инструктором по тактмеду (тактической медицине. – Ред.). Первые два месяца нас никуда не отправляли.

– Как семья приняла Ваше решение пойти на войну?

– Я одиночка. Нет семьи. У меня есть бабушка, тетя в Германии, они спрашивают как дела. Но стараюсь ничего не говорить. Жив-здоров, на этом все. Бабушка не знала, что я ушел добровольцем. Она в начале войны жила в Николаеве, потом ее вывезли знакомые. Сначала не хотела уезжать, но когда окна начали вылетать, тогда она поняла, что пора. Больше родственников у меня нет.

– С чего началось ваше знакомство с разобщенностью?

– Затем в г. Украинка ГУР арендовал зону для подготовки и сделал военную часть. Там я познакомился с Аликом. Это мой командир. Очень грамотный предприниматель в прошлом. Сам по себе спортсмен и он готовил из ребят маленькую группу из 8 человек из тех, кто был. Оказалось потом, что нас готовят, неизвестно было к чему. Но нам повезло, нас с Аликом забрали и мой путь начался с воинской части 0458 из Киева. Я тогда временно был начальником инженерной службы, мы занимались перевозкой из Киева в Харьков инженерных боеприпасов и все это время проходили подготовку. Ездили в Лютиж, где нами хорошо занимались ребята из 10-го центра, и инструкторы, и из ГУР, которые были на пенсии. Мы еще не знали, что готовят нас к операции. Было 30 человек, занимавшихся стрелковой подготовкой, медициной. Приезжал к нам командир Юта, спрашивал, чего не хватает. Вообще, нами очень заботились. Мне это понравилось. С командиром по позывному Зима потом познакомились.

Придя в "KRAKEN", я нашел себя и нашел людей, имеющих ту же цель. Они, как и я, эмоционально отдаются делу, поэтому это отчаялось, что все будет хорошо. Сразу было желание в чем-то масштабном поучаствовать, быть задействованным. До этого все было как-то раздроблено, и каждый сам за себя.

– Как проходила Ваша подготовка к военной службе в спецподразделении "KRAKEN"?

– Я пришел без военной подготовки, но из нас сделали бойцов за полгода. Мы работали в некоторых моментах, выезжали на задания, с перерывом на тренировку. Когда нужно, нас собрали и мы уехали, но подготовка не останавливалась. Последним впечатлением было – зима, снег, приборы ночного видения. Понравилось, что не было перерывов, плотно-плотненько каждый день и это сказывается. К тому же подготовка теоретическая, физическая, практичная.

Были специальные курсы с человеком по позывному канадцу, посвященные штурму помещений ― макеты, мишени, двери выбивали, группой заходили. Это было очень интересно, хотя в то время в этом нужды не было. Работа 10 центра понравилась ― рабочая группа гуров, которая нас тренировала. Они за неделю нам очень многое дали... больше, чем месяц на полигоне.

Все эти подготовительные мероприятия не раз нам спасали жизнь. Никто не знает, как себя вести в той или иной ситуации. Когда ты на эмоциях и адреналине, то поступаешь так, как учили. Сейчас мы занимаемся углублением знаний.

Когда нет времени на раздумья, подготовка дает больше шансов выжить и правильно все делать

– Вы так увлеченно рассказываете о службе в подразделении. После войны Ваша работа и дальше будет связана с военной деятельностью?

– Я в этом уверен. Это же как призвание. Однажды попробуешь и уже больше не откажешься.

Быть разведчиком – это образ мышления и жизни

– Служа в спецподразделении "KRAKEN", в каких боевых операциях вы участвовали?

– Практически во всех операциях, где-то с зимы 2023 года, которые показывали по телевизору. Новый год и день рождения я встретил в Краматорске. До этого мы лазили по запорожским степям. Но там больше была разведка, чем штурмовые операции.

За секунду до второго дня рождения

– Можете ли вспомнить определенные непредсказуемые моменты или даже чудотворные в период пребывания на позициях?

– Пожалуй, когда сделали фото под Благодатным…

Это была операция, чтобы не дать врагу окружить Бахмут. Там еще была 17 танковая бригада и 124 ТРО. Мы пришли сюда по своим задачам – охотились на вражескую технику, должны были защитить пространство от дронов и шли на укрепление. Наши группы занимаются специфическими задачами и тогда мы перемещались по улице, видели друг друга на расстоянии 10-15 метров. Шли мы на позицию, эвакуировать раненых ребят. Начались обстрелы, как раз на перекрестке, чтобы мы не смогли выйти… Дронов множество летало и два вражеских танка работало.

И вот я делаю фото, потому что хотелось хоть раз успеть его сделать и показать тем, кто здесь не был, что происходит…а это полная разруха, и через пол секунды прилетел снаряд в дом. Нам повезло, что там были толстые кирпичные стены. Первую снесло, вторую разорвало, а третья на нас просто упала. Здесь было мое первое ранение.

Ты пока там не побываешь и не увидишь собственными глазами, что происходит – не поверишь и не поймешь.

Когда мы вышли оттуда, поселок накрыл фосфором через несколько дней. Нам, в этом плане, остаться в живых повезло…

Украинские защитники каждый день спасают нашу жизнь. Уставшие, не имея полноценного сна и отдыха, они без устали продолжают стоять на защите нашей государственности. Бесстрашие и готовность рисковать для разведчика довольно значимые черты. Конечно, это не означает, что они действуют безрассудно. Однако они способны и готовы пойти на самопожертвование, невзирая на страх перед неопределенностью.

– Приходилось ли лично Вам спасать жизнь своим собратьям на фронте?

– Да. Я не медик, но приходилось спасать человека, потому что он лежал с пневмотораксом уже 45 минут и времени мало оставалось. Не могли его эвакуировать, у него был уже отек грудной клетки, поэтому действовали с наложением окклюзионной наклейки. А когда я уже был в Краматорской больнице со своим ранением, узнал, что и он остался жив.

– Как Вы оценили бы уровень боевой подготовки в спецподразделении "KRAKEN"?

– Объясню это одним ярким примером, когда мое первое ранение здесь, под Благодатным. Лежу себе и думаю: "Ну, и где тот фильм, о котором рассказывают, когда вся жизнь перед глазами должна пролетать?" На самом деле, ничего такого не происходит. Сразу после ранения к тебе приходит только одна мысль – осмотреть себя. То есть, ты настолько обучен, настолько это убито в память, что паниковать некогда. Этот пример говорит сам за себя насколько высок уровень знаний нам предоставляют, даже в таком направлении боевой подготовки.

Я осмотрел себя и понял, что у меня по спине течет горячая кровь и жжет. Я подумал, что, скорее всего, все серьезно и мне конец. Рядом со мной лежал еще один братик, другой стоял с серьезным ранением… Паники нет, просто ты осматриваешь себя и дальше принимаешь решение, что делать. Главная задача: если ты можешь сам себе помочь – никого не отвлекай. Ты сообщаешь информацию о своем ранении и если тебе кричат ползти к своим, в укрытие ползешь, а если ты можешь в дальнейшем вести огонь, то продолжаешь это делать.

Я понимал, что моя правая рука не двигается и казалось, что у меня еще ранения в шею. Потом оказалось постфактум, что это не так. Удивило, что не было никаких панических мыслей, потому что ты психологически готов туда идти. Но это, скорее, выбор каждого. Это место не для всех. Многие ломаются. По некоторым кажется, что человек психологически не выдержит, а впоследствии он раскрывается уникальным образом. И это один из неповторимых моментов, когда ты понимаешь, что можешь умереть и ты к этому уже готов, но на самом деле нет.

– Значит у Бога на Вас есть планы. Как говорил Оноре де Бальзак: "Вера в себя способна творить такие же чудеса, как и вера в Господа". А лично Вы – верующий человек?

– Нет. Одно время я знакомился с разными религиями. Есть ощущение, что кто-то охраняет, но чтобы конкретно к определенной религии принадлежать такого нет. Мне не нужно ходить в церковь, произносить молитву, я у себя в голове это чувствовал. Крестика своего вообще я не видел.

Юмор и война

Во время войны мы смеемся сквозь слезы. Однако это действительно мощное средство для снятия напряжения психического состояния, позволяющее болезненные моменты воспринимать менее травматично. В настоящее время, находясь "под прицелом" информационных вбросов, фейков, юмор освобождает человека от страха перед событиями, которые несут негатив и помогают преодолевать сложности.

Проверено временем, в годы войны юмор является одной из разновидностей эффективного оружия в борьбе с агрессором. С его помощью наше общество может демонстрировать сопротивление в адрес путинской агрессии и его режиму. Как юмор помогает нашим разведчикам держать убранство, читайте дальше в материале.

– На войне расслабляться некогда, однако, возможно, случались курьезные или смешные моменты на Вашем боевом пути?

– Курьезных и смешных моментов было очень много. Наверняка выделить будет тяжело. Помню, как на резиновой лодке нас подбрасывало на волнах Днепра так, что наш пулеметчик чуть не выпал в реку))) Скорость слишком велика. ] был еще с рюкзаком. И вот человек полностью в свой рост вместе с пулеметом подпрыгивал в высоту на 1,5 метра. Он как раз был на носу моторной лодки. Было как в сказке: он за пулемет, пулемет за борт, я его за ногу, сзади меня хватают за ногу... Это было очень смешно и в неловкий момент, потому что у нас должен был начаться контакт с врагом. Штурман немного перебрал со скоростью такой погоды. Мы все в приборах ночного видения. Самое смешное, когда смотришь на другую лодку и понимаешь, что у них точно такая ситуация – когда пулеметчика ловят за штаны.

Все самые яркие и масштабные по своему значению задачи получали и выполняли под руководством Зимы. В начале службы в подразделении находились в Запорожье. В "горячие точки" не отправляли, нас жалели.

Поэтому я где-то в 20 км от фронта ходил по посадкам с небольшим опытом и знаниями по инженерной подготовке, проверял дорожки и наличие врага. В "серой зоне" мы прогуляли два месяца. Из Лютижа мы уехали, потому что на нас "Калибры" прилетели. Ребята были в вагончике, но нам повезло. Нрав этого подразделения хорош, он нас не покидает.

– Юмор помогает преодолевать стресс?

– Юмор очень помогает. Что бы там ни случилось, прежде всего – это пошутить, потому что все и так знают, что нас ждет. А шутка… она всегда уместна.

– Есть ли страх перед контактом с врагом?

– Конечно. Контакт всегда происходит внезапно. Перед этим есть определенное чувство накручивать себя. Каждый готовится, все стараются меньше друг с другом говорить или шутить, то есть морально мысленно собираешься, концентрируешься "Сейчас будет, пойдем". А потом, когда происходит контакт, мысли отключаются, и ты действуешь уже в потоке.

– Вы суеверный человек?

– Не было никаких предрассудков до момента, когда сфотографировались перед заданием… под Благодатным. Чем меньше думаешь о плохом, тем лучше. Волонтеры мне послали мотанку – ношу с собой, хотя я не суеверен в этом плане. Но на всякий случай в рюкзаке она лежит. На позициях у многих ребят есть детские рисунки.

"Люди вместе могут сделать то, что не в силах сделать в одиночку; соединение умов и рук, сосредоточение их сил может стать почти всемогущим", ― Даниель Уэбстер (американский политик)

Успех там, где есть единство коллектива, объединенных общими стремлениями и приоритетами. Недаром боец во время разговора называет свой коллектив семьей. И речь не только об атмосфере, которую она создает. От слаженных действий зависят множество элементов: обеспечение комфортных условий каждому бойцу для продуктивного выполнения своих обязанностей, систематическое поощрение достигнутых успехов в выполнении той или иной задачи; это, наконец, индивидуальный подход, который помогает лучше узнать о человеке, раскрыть его скрытые таланты. Сопереживание в минуты потери и отчаяния – еще один из главных аспектов, позволяющий почувствовать, что ты не остался наедине со своей бедой. Уметь слушать своего товарища, прислушиваться к мнению под другим углом зрения придает уверенности и в унисон шагать вместе со своей командой.

Действительно, создать дружеский коллектив из людей, разных по темпераменту и характеру ― задача не из простых. Однако, являясь его функционирующей частицей, каждый боец вносит свой вклад в создание баланса при подготовке и выполнении сверхсложных задач. Возможно, это и является ключиком многих успешных операций спецназовцев?

– Все зависит от того, насколько слаженно работает группа. Одному здесь делать нечего. Это – семья. Это единственный организм. Сработаться вместе – это действительно очень сложный процесс. Чем больше людей будут знать, что они хотят быть здесь, тем эффективнее будет результат. Когда происходят определенные изменения - человек пришел-ушел - это какие-то "дырявые" подразделения. Ведь мы все привыкаем друг к другу, понимаем, кто как мыслит, без слов понимаем друг друга, друг в друге уверены. Это все создает мотивацию, все друг друга подтягивают. Потому это очень важно. Одному здесь карьеру строить невозможно. Если не будет группы, не будет моего командира, то не могу сказать, что я продолжу это дело.

– Что лично Вас мотивировало и мотивирует становиться лучше, снова и снова идти вперед, выталкивать врага?

– Лень… Выживание… Чем лучше ты готовишься, тем больше знаешь и тем лучше для подразделения. Ты что-то сделаешь правильно – это влияет на чужую жизнь. Мы друг от друга зависим.

– Каков враг в Ваших глазах?

– Для меня – это фигурки манекена. Я к ним ничего не чувствую. Психологически я без чувств это переживаю.

– Какие действия заставляют противника паниковать и совершать ошибки? Какие методы используете для его подавления?

– Максимальное давление и агрессивность – основа успеха. Когда нет страха и понятная ситуация, надо давить на врага. Арту можем использовать как психологическое давление, чтобы они [оккупанты – ред. ] ударили куда-то. Вообще специфика может быть разной. Неожиданность чаще всего срабатывает в нашу пользу. Ибо нет инструкции, что делать, когда тебя застали врасплох. Если это эффективно и быстро, это всегда срабатывает. А вообще, у них подготовка похуже, мне так кажется. Не у всех конечно, потому что есть тщательно готовящиеся подразделения. Чем лучше подготовка, тем реакция более адекватна.

– Что лично для Вас самое сложное во время выполнения боевых операций?

– "Не засмеяться в засаде", ― как говорит командир Зима)))

Кто-то анекдот как расскажет… попробуй удержаться. А вообще, там многое, что меняется похода дела. Может что-то пойти не так. Переменных слишком много. Хочется, чтобы все было как запланировали, но иногда обстоятельства меняются и приходится долго ждать-пережидать. А это сложно.

– Делитесь ли вы личным опытом с новичками и собратьями?

– Да постоянно. Если кто приходит из новеньких, мы делимся. Между собой присутствует состязательный момент. Но этого никто не отказывается. Постоянно консультируем друг друга. Все понимают, что от повторения зависит жизнь и чем больше раз ты переспросишь, тем лучше. Как говорит командир Зима: "Профессионалы никогда не стесняются напоминать или спрашивать об элементарных вещах. В этом нет стыда".

– Каково ваше хобби? Чем занимались до войны в свободное время от работы?

– Я – ботан. С детства любил все разбирать – смотреть из чего складывается и как работает. А война позволяет разобраться в новейшем вооружении и технологиях, изучать ее возможности. Это очень любопытно. Все новейшие технологии приходят из оборонной промышленности, поэтому знакомиться с этим одним из первых – мое хобби.

– О чем вы мечтаете?

– До войны был барменом. Поэтому мечтаю открыть свой бар…в Крыму))) Когда мы всех врагов получим, Крым будет наш.

– О ком Вы хотели бы, чтобы я вспомнила в Ваших воспоминаниях?

– О Тохе, Легионе, Черне, Алике, Коуче… Каждый по-своему проявляют себя наилучшим образом.

Алику [старший лейтенант. – Ред.] очень благодарен. Это мой командир. Это он меня сюда направил. Он до сих пор как отец. Сейчас на лечении, потому что взорвался во время операции на мини. Сейчас на реабилитацию. Он никогда не отсиживался в штабе или окопе. Всегда рядом.

С самого начала это он нас всех собрал, сплотил, хотя мы разные люди. Он имеет подход к каждому, о каждом заботится. Он настроил всех на единое взаимодействие, в результате все сдружились и стали семьей. Это самая важная вещь для команды. Пришли многие разносторонние люди — спортсмены, чемпионы, хоккеисты, из полиции…все очень яркие личности и все с характером. Собрать, объединить и направить – была его заслуга с самого начала. Благодаря командирам Спрута и Зиме ему предоставили карт-бланш. То, как он взаимодействует с командой, достойно уважения от многих бойцов. Он имеет профессиональное образование, насколько мне известно, но организаторские способности приобрел в гражданской жизни.

У нас вообще много командиров, которые всегда рядом, бок о бок на боевых задачах. С Черном, например, мы вместе из самого Запорожья.

Коуч – один из собратьев, с которым мы с самого начала. Он – целенаправленная, преданная одной цели – уничтожать русскую. Коуч оказал большое влияние на мое развитие в коллективе. Чемпион в жизни до войны, чемпионом остался и на войне. На всех задачах – в первых рядах. Ему большое уважение за наставничество, поддержку и уверенность во время выполнения боевых задач. Он – душа компании и юмор подразделения, однозначно.

Выделять кого-то особо не хочу, потому что мы друг от друга зависим и поддерживаем. Самый первый момент – когда ты понимаешь, что можешь положиться. В этом подразделении подобное для меня впервые в жизни – когда я точно знаю, что, несмотря на межличностные отношения, они меня не покинут. И это можно сказать за всех бойцов.

Хочу еще выразить благодарность волонтере Екатерине Сафроновой и ее семье. В первые дни войны она с единомышленниками организовали госпиталь в городе Украинка и оказывали медицинскую помощь. Не менее важно, что их ателье в начале очень помогло военным. Они шили амуницию, итоги для магазинов, ремни… своими руками… я их до сих пор не изменил.

Мы мечтаем побороть зло на нашей земле, а мечта, как известно – это тот двигатель, который заставляет человека прекратить ждать и перейти к систематическим действиям, а не к хаотической суете. Действие наугад – и шансы на успех будут небольшими.

Преданность своему делу является определяющим показателем профессионализма наших защитников. Стратегически правильно выполнить задачу требует постоянного повышения своего потенциала по теоретическим и практическим знаниям, их совершенствованию, грамотному подходу к оценке рисков, освоению новейших технологий военно-промышленного комплекса посредством прохождения постоянных тренировок и получения опыта от старших офицеров. Подобные действия мотивируют каждого бойца постоянно самосовершенствоваться в любом направлении разведдеятельности.

Определяющим аспектом успешного выполнения боевого задания является единство коллектива, дисциплинированность, физические тренировки, которые еще больше стимулируют учиться и обучать. Бойцы спецподразделения находят способ наиболее полно применить свои личностные качества и наслаждаться своим делом. Такая позиция и отношение обычно приводят к успеху. И в жизни подобное правило не имеет исключений.

Быть открытым к новому и постоянно тренировать это качество дают возможность видеть новые перспективы и расширяющие горизонты. Постоянное обновление знаний делает мышление разведчика более гибким, нешаблонным, следовательно, он наделен способностью принимать нестандартные решения, шокирующие врага. Потому что есть разница между теми, кто только стремится, и теми, кто действительно добивается результата.

С бойцом общалась Ева Гликман.