Плацдарм на левобережье – пистолет у виска Путина. Интервью с капитаном Заблоцким об освобождении юга

Одна из главных целей, которую ставила перед собой российская оккупационная армия накануне полномасштабного вторжения, заключалась в "освобождении" Донецкой и Луганской областей в административных границах. В то же время не стоит забывать, что враг "присоединил" к РФ еще две области Украины, Запорожскую и Херсонскую.

В то же время группировка украинских сил на левобережье Днепра представляет большую потенциальную угрозу для противника. Это фактически "пистолет у виска Путина", ведь отсюда всего 60 километров до Крымского перешейка. Уже больше года враг не может ничего с этим поделать, ведь у Сил обороны огневое преимущество – группировку поддерживает артиллерия, расположенная на правом берегу. В настоящее время на территории Крыма расположены семь военных аэродромов оккупанта. Эти объекты являются целями ВСУ и могут быть уничтожены в ходе комплексной операции при определенной последовательности действий.

Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZ.UA высказал военно-морской эксперт, обозреватель журнала Defense Express, научный сотрудник Национального военно-исторического музея Украины, капитан I ранга в отставке Владимир Заблоцкий.

Видео дня

– Сейчас практически все военные эксперты сходятся во мнении, что активность врага на севере нашей страны преследует цель рассредоточения Сил обороны и создания благоприятных условий для дальнейшего продвижения на востоке. В частности, речь идет о главной озвученной цели "СВО" – "освобождении" Донецкой и Луганской областей в административных границах. В то же время мы помним, что страна-оккупант записала в свою конституцию еще две украинские области: Запорожскую и Херсонскую. Пока мы не видим здесь слишком активных действий. Предполагаете ли вы, что впоследствии, при определенных условиях, враг может поставить цель полного "освобождения" и этих двух областей?

– Вообще, речь идет не о территориях, об административных границах или чем-то таком. Кремлю безразличны территории. Во-первых, врагу не дадут этого сделать, во-вторых, ему это не нужно. Путину нужна эскалация, где-то ухватить и иметь выгодные для себя позиции на будущих переговорах, чтобы диктовать свои условия.

Вдолгую воевать он не может, хотя и выдает, что, мол, у нас есть ресурс, есть планы и т.д. Возможностей для этого нет, это блеф.

То, что мы видим на Харьковщине, не масштабная операция. Это бросок ограниченных сил с ограниченными тактическими целями. Фактически он провалился. Да, мы не были готовы, не ожидали, что наступление будет, ведь у противника не было для этого сил, но он взял и атаковал, поступил нелогично. Впрочем, война в общем-то нелогичная вещь. Однако противник имел стратегическую цель, когда отвлекал наши силы на Харьков, – чтобы мы не накапливали силы на юге. Он понимает, что освобождение Крыма будет точкой в этой войне.

Что касается ситуации на юге – у противника нет сил и средств, чтобы что-то такое сделать. Пример – плацдарм на левобережье, который держит морская пехота. Этот плацдарм – как пистолет у виска Путина, потому что оттуда всего 60 километров до Чонгара, а это уже Крымский перешеек, фактически Крым. И противник уже больше года ничего не может с этим поделать. Потому что у нас есть огневое преимущество, наша артиллерия и другие средства поражения находятся на высоком правом берегу Днепра. На левом берегу – только пехота. Там нет средств, которые противник мог бы уничтожить.

Да, село Крынки уничтожено до основания, тем не менее мы атакуем, мы объединяем резервы между собой, мы расширяем этот плацдарм. Последний успех – поднятие украинского флага в Казачьих Лагерях. Боевые действия там мы будем продолжать. Это не значит, что там будет великий десант, но это также не означает, что там не будет больших рейдовых действий. Потому что 60 километров – это небольшое расстояние. Расстояние от Николаева до Херсона такое же. В свое время противник был в Херсоне, а мы были в Николаеве, и условия были гораздо хуже, чем сейчас.

Противник ведет мощную комплексную информационно-психологическую операцию, в которой участвуют от первого лица до последнего младшего лейтенанта российской армии. Они пытаются нарисовать альтернативную реальность: мол, Украина посыпалась, она должна капитулировать. Ничего подобного мы делать не собираемся. Украина никогда не согласится на сдачу территорий, ни на какое перемирие на таких условиях.

– Обратите внимание, что прямо рядом с плацдармом в Крынках проходит железнодорожная ветка, ведущая в Армянск, Джанкой и дальше разветвляется внутри Крыма. Это достаточно серьезная транспортная артерия. По-вашему, могла бы она стать новой приоритетной целью для нашей группировки на левобережье?

– Наши Силы обороны занимаются логистикой противника. Железная дорога для противника – это очень важно, ведь он не может воевать без подвоза снарядов. Это одна из целей, которые они (СОУ. – Ред.) поражают с тех пор, как появились средства доставки боеприпасов на такое расстояние. Когда у нас не было возможности артиллерийских ударов, мы совершали диверсии. Морской спецназ наносил удары своими силами, взрывали мосты, использовали беспилотники и т.д. Собственно, создание плацдарма – это подготовка к рейдовым действиям на этом направлении.

Что такое рейдовые действия? Это то же наступление, но на определенные цели. То есть мы заходим, уничтожаем какие-то укрепления противника, склады и т.д., а затем отходим обратно на укрепленные позиции, потому что нет большого преимущества на этом участке.

– Сейчас в оккупированном Крыму расположено много вражеских аэродромов. Я насчитала семь: Джанкой, Саки, Чаплинка, Гвардейское, Кировское, Кача, Бельбек. В то же время здесь присутствуют средства ПВО, РЭБ, пункты управления и связи и т.д. Как вы считаете, какие цели из перечисленных приоритетны? Какие средства Силы обороны могут применять, в частности в контексте помощи от союзников?

– Классика жанра предполагает такую последовательность действий. Во-первых, уничтожается ПВО. Почему? Потому что ПВО может поражать авиацию, крылатые ракеты, то есть ударные средства. Когда мы уничтожим ПВО, мы можем наносить удары по другим целям, которые обеспечивают ту же ПВО, линейную оборону, логистику, укрепление, подвоз живой силы и техники и т.д.

Во-вторых, вражеская авиация. Есть авиация, которая обеспечивает ПВО, и штурмовая авиация – бомбардировщики, наносящие удары по нашим войскам. В-третьих, артиллерия. Параллельно проводятся атаки на логистику, на склады, на запасы горюче-смазочных материалов, продовольствия, питьевой воды – а в Крыму это проблема. В частности, в контексте логистики можно говорить об ударах по железной дороге, о минировании обычных путей, которые могут быть заминированы спецназом или дистанционно.

Это также вывод из строя мостов, которые могут быть тактической или даже стратегической целью. Конечно, мосты можно восстановить, построить новые, но это требует времени, материалов и специальных войск. Это не всегда возможно. Керченский мост – стратегическая цель, но далеко не главная. Тем не менее мост отвлекает средства ПВО противника, применяемые для его прикрытия.

Когда идет речь об уничтожении подобных объектов, планируются комплексные удары. Сначала идут фальшивые цели, отвлекающие противника, перегружающие его систему ПВО. В момент, когда ПВО врага истощена и не успела перезарядить ракеты, она поражается нашими силами на разных направлениях и разными средствами, в частности БПЛА, планирующими бомбами вроде КАБов, управляемыми артиллерийскими снарядами, крылатыми и баллистическими ракетами. Если все это запускается одновременно, противник не знает, с чем бороться, куда стрелять. Часть ракет он может обезвреживать, но большинство достигает целей. Таким образом, мы выполняем задачи.

Каждый раз, когда нам сообщают о том, что поражена определенная цель врага, обычно это происходит именно так.