Видео дня
До конца года ВСУ могут начать операцию на захваченных территориях: интервью с генералом Маломужем
Страна-агрессор Россия готова к затяжной войне в Украине. Несмотря на то что ресурсы врага уменьшаются, их по-прежнему достаточно для того, чтобы играть вдолгую. Тем не менее Курская операция ВСУ показала, что уже сегодня Украина ломает эту стратегию оккупанта. Генштаб ВСУ делает ставку на нестандартные, асимметричные, непредсказуемые и неожиданные действия по типу операции на территории РФ, которые дезориентируют врага, разбалансируют его силы и ресурсы.
Одна из таких неожиданных операций может быть проведена еще до конца текущего года на оккупированных территориях Украины. Реальность такова, что вражеская армия физически не способна эффективно оборонять захваченные территории, когда их площадь слишком велика, а протяженность линии фронта составляет 1400 километров. В этой обороне можно найти "дыры", чем ВСУ и планируют воспользоваться для проведения асимметричной и мощной операции.
Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZ.UA высказал руководитель Службы внешней разведки Украины в 2005–2010 годах, генерал армии Николай Маломуж.
– Глава украинской военной разведки генерал Буданов и американский Институт изучения войны (ISW) озвучили прогнозы в отношении планов страны-агрессора России в войне в Украине. По оценкам Буданова, 2025 год может стать "переломным". Уже летом 2025 года РФ столкнется с большими экономическими проблемами, врагу будет необходима победа до конца 2025 года. В ISW спрогнозировали, что Россия намерена достичь победы в 2026 году. Вместе с тем аналитики считают, что кремлевский режим не пойдет на объявление новой волны мобилизации. Согласны ли вы с такими оценками? Действительно ли 2025 год может стать переломным в войне? Есть ли у врага возможности для достижения своей цели?
– Разумеется, Россия будет терять перспективу и ведения войны, и экономическую составляющую, но не настолько, чтобы полностью потерять это без какого-либо эффективного противодействия вражескому режиму. Перед началом и в начале войны звучали оценки о том, что санкции Запада поставят Россию на колени, что она не сможет существовать, а уж тем более вести долгую эффективную войну. Но, к большому сожалению, оказалось, что может, потому что она имеет достаточные ресурсы, много получает из третьих стран.
РФ организовала эффективное сотрудничество со странами БРИКС, с Ираном и Северной Кореей, с тем же Китаем, частично с Турцией, а также запустила свой ВПК. Поэтому здесь необходимо не просто прогнозировать, а реально следить за ситуацией – что может помешать России реализовать ее планы.
А ее план – долгая затяжная война на то, чтобы исчерпать ресурсы Украины и Запада, делать ставку на усталость Запада, надеяться на то, что новый президент США не будет тратить ресурсы на эту войну, а тем более Европа. В таком случае Украина будет согласна на все условия, а российская армия будет осуществлять наступательные операции в других регионах.
В этом состоит позиция Путина. И неважно, 2025 год или 2026-й. Он пытается вести затяжную войну, это его стратегия.
– Когда же в таком случае исчерпаются ресурсы России?
– Когда мы будем эффективно противодействовать такой стратегии России. И мы начинаем ломать эту стратегию. Мы должны отказаться от стереотипа затяжной войны на долгие годы.
Мы видим, что украинский Генштаб готовит альтернативные операции по типу Курской. Должны быть еще. А если Брянск? А если Белгород? А подготовить стратегическую операцию на оккупированных территориях, где враг не ожидает, где у него нет укрепрайонов?
Это стратегические подходы, которые дезориентируют противника, разбалансируют его войска и оборону, он теряется, он не может маневрировать, у него недостаточно ресурсов… Вот тут уже и перспектива краха России в 2024-2025 году становится реальной.
Сама она не развалится. За счет ресурсов Россия может вести затяжную войну. Народ будет жить в бедности, еще больше затягивать пояса, но все равно продолжать войну. Без объявления мобилизации армия РФ будет находить новые ресурсы, ВПК РФ будет выпускать десятки новых танков, БТР и так далее, получать ракеты от союзников и производить свои – все это механизмы, которые позволяют вести России затяжную войну.
А механизмы противодействия – решения, позволяющие дезориентировать противника, вывести его из равновесия, разбалансировать его наступательную операцию за счет наших ударных форматов. И, конечно, решающий момент для 2024-2025 годов – подготовка стратегических операций по освобождению территорий Украины.
– При каких условиях такие операции могли бы иметь успех?
– Там, где у противника нет укрепрайонов типа "линии Суровикина", зубов дракона и сплошных минных полей. У нас есть очень четкие модели, о которых я не могу говорить открыто, при которых наши возможности могут быть задействованы. При этом враг не сможет оказывать эффективного сопротивления.
Порядка 1400 километров активного фронта позволяют заходить во многие проломы и проводить операции тактического и стратегического уровня. Условно Крым – уничтожить все ресурсы, все мосты, все пусковые установки и аэродромы, которые еще остались, огневые точки. И бить украинскими дронами и ракетами, и западными, на применение которых в Крыму не нужно дополнительных разрешений. То есть уничтожаем всю стратегическую огневую мощь России. А затем проводим наземную операцию на территории Крыма, который превратится для врага в большую ловушку.
Это один из вариантов возможных операций. Но операции должны быть именно такого масштаба – чтобы путинский режим потерпел поражение на поле боя. Это приведет к разбалансированию системы власти в РФ, в том числе в окружении Путина, это протесты в России и так далее. То есть это последствия того, что президент РФ оказался слабым. Он не справился с теми обещаниями, которые давал российскому обывателю.
Наша сторона вместе с партнерами может играть в этом решающую роль – и по срокам, и по эффективности реализации, и по последствиям возвращения территорий, заключения мирного соглашения с Путиным или уже не с ним, гарантий безопасности и для Украины, и для Запада в плане нового мирового порядка. Должны быть выработаны четкие механизмы наказания агрессора.
Но без успехов на фронте, выхода на новую стратегию глобальной безопасности и контроля мировых процессов в плане недопущения новых войн не будет. Поэтому основной импульс должен быть именно здесь – реальные стратегии, реальные победы, а затем участие наших партнеров, и не только партнеров, в формировании новой системы безопасности. Путину, если на тот момент он будет жив, должен быть предъявлен ультиматум: либо ты терпишь поражение и уходишь, либо соглашаешься на новые правила и твой режим может существовать еще какое-то время, но уже в формате новых отношений. А это выход с территории Украины, компенсации, демилитаризация.
Если же говорить о сегодняшней ситуации, о прогнозах, которые дает и Буданов, и иностранные аналитики, то речь идет о долгой затяжной войне с переменными успехами. Для такой войны Россия, к сожалению, имеет ресурс – и внутренний, и внешний.
– В Курской области наблюдается неоднозначная ситуация. Если посмотреть на карту боевых действий, можно увидеть, что, с одной стороны, ВСУ теряют ряд позиций, с другой – продолжают продвигаться. Какой ваш прогноз? Можно ли в сегодняшних условиях расширять украинское присутствие в России на другие области РФ?
– Основная стратегия строится на том, чтобы наносить удары по территории России, а затем – основной стратегический удар по деоккупации территории Украины. Конкретикой занимается Генштаб, и это должно оставаться в секрете.
Поэтому удары по Курской области – это дезориентация в первую очередь руководства России, дезориентация обороны, потому что они не ожидали такого и не смогли организовать эффективную оборону, это удар по престижу войск России. Ни срочники, ни Росгвардия, ни ФСБ ничего не смогли сделать. Поэтому расширение зоны безопасности или буферной зоны – это один из форматов сдерживания противника там, в том числе это сдерживание формирование резервов российской армии. Дополнительных больших резервов у России фактически нет.
Украинские силы ведут на Курщине маневренную войну, чтобы враг не мог сосредоточить основные удары и силы против конкретных группировок, где наши силы остановятся. Поэтому есть отдельные надежные укрепрайоны, защищенные системами ПВО и дронами, и есть районы, где мы маневрируем и отходим.
Мы создаем условия для нанесений контрударов, используем водную преграду – реку Сейм, проводим окружение определенных российских группировок, где это выгодно, и у реки, и в других регионах. Мы прошли мощным рейдом по Курской области и уже создали предпосылки для окружения большой группировки, примерно 1000 человек. И опять России нужно принимать решение, как поступить. Там в основном срочники, которые не могут эффективно вести оборону, а тем более наступать.
Дальнейшие удары в сторону Брянской, Белгородской областей – это еще один формат дезориентации. Россияне создали общее координационное командование по этим трем областям, но оно не обеспечено силами и средствами. Пока в Курской области собрали 65 тысяч, их приходилось стягивать с разных точек, с фронтов, из российской глубинки, из Калининградской области… Там пока нет единой цели, единого слаженного механизма и командования.
Думаю, до конца года мы должны выйти на "новый формат" уже на территории, оккупированной врагом, – там, где армия РФ не ожидает и не имеет мощных укрепрайонов и позиций. Она не в состоянии обеспечить укрепрайоны, огневые средства и живую силу на огромной территории. И это большое поле деятельности для нас. И наша разведка, и Генштаб ВСУ уже четко владеют ситуацией, где находятся эти слабые места и где возможны наступательные операции – и отвлекающего характера, и стратегического.