Есть альтернативный сценарий наступления ВСУ, так можно дойти до Крыма. Интервью с генералом Маломужем

Несмотря на тотальное минирование и многочисленные оборонительные рубежи российской оккупационной армии, огромная по протяженности линия фронта – более 1200 километров – позволяет искать в обороне врага множество слабых мест. Мобильные войска могли бы сыграть особую роль на текущем этапе войны. Ставку необходимо делать на эффект внезапности. Его можно достичь, например, используя для спецопераций временно оккупированные территории или территорию России. Здесь у военного руководства нашей страны не должно быть никаких ограничений, ведь враг ведет себя в Украине "как дома".

Видео дня

Такие внезапные для оккупанта прорывы могут быть чрезвычайно эффективными. Причем потери наступающей стороны при таком формате намного меньше, поскольку, когда врага застают врасплох, ему остается только бежать. Подобная тактика может быть применена на юге материковой Украины. Она ускорит освобождение Крыма. Такое мнение в эксклюзивном интервью OBOZREVATEL высказал руководитель Службы внешней разведки Украины в 2005–2010 годах, генерал армии Николай Маломуж.

– Президент Польши Анджей Дуда заявил о том, что Россия начала перебрасывать в Беларусь ядерное оружие малой дальности. Как вы считаете, о чем свидетельствует этот шаг? Если раньше речь шла о ядерном шантаже Путина, можно ли говорить, что это уже что-то большее? Сугубо теоретически – как Путин может использовать это оружие? Может ли применить против той же Польши?

– Пока мы видим только начало, нужно наблюдать за развитием ситуации. Но Путин, конечно, уже давно принял решение продемонстрировать свою решительность в отношении размещения ядерного оружия, несмотря на то, что есть соответствующие договоренности и членов ядерного клуба, и на международном уровне, и конкретно с Си Цзиньпином.

Но Путин хочет показать свою особую позицию, приоритет и давление на НАТО. В случае активизации поддержки Украины, а это в первую очередь дальнобойные ракеты типа ATACMS, истребители F-16 и другие очень эффективные средства пятого и шестого поколения, он готов перемещать ядерное оружие.

Состоялась передача нам систем Patriot, ракет Storm Shadow, Scalp, готовится решение Германии и других союзников в отношении передачи дальнобойных ракет. Поэтому Путин демонстрирует: я буду решительно действовать по намеченному курсу, буду перемещать ядерное оружие, ставить под угрозу не только Украину, но и страны НАТО.

Думаю, сейчас перемещение идет, но оно еще до конца не сформировано. Будет соответствующая реакция многих стран мира, включая Китай, который четко фиксирует любые нарушения договоренностей между Си Цзиньпином и Путиным.

Окончательная перспектива ядерного оружия в Беларуси, думаю, пятьдесят на пятьдесят. Но перемещение отдельных элементов вполне возможно, потому что для Путина важен процесс. Он цинично нарушает международное право и даже двусторонние соглашения в отношении ядерного оружия.

Что касается опасности применения ядерного оружия против Украины, то, думаю, она минимальна. А в отношении стран НАТО это практически невозможно, потому что Байден по разным каналам довел до сведения Путина, что разворачивание средств тактического или тем более стратегического ядерного вооружения – это сигнал всему НАТО, за которым последует одномоментный удар по РФ.

– Вы упомянули о Китае и его позиции в отношении распространения ядерного оружия, в том числе Россией. Но, к сожалению, есть не очень позитивные новости для нас. The Wall Street Journal сообщил о том, что товарооборот между Китаем и Россией за семь месяцев текущего года увеличился на 36%. Есть информация о том, что Китай поставляет России ряд товаров, в том числе те, которые могут применяться в военных целях. Например, микрочипы и траншейные экскаваторы. Последние агрессор использует для укрепления своих линий обороны в Украине. Насколько далеко, по вашему мнению, может пойти Китай в этой помощи России?

– Китай будет использовать все экономические программы сотрудничества с Россией, но не в плане поддержки РФ, а в своих интересах. Это и нефть, и газ, и все полезные ископаемые, и ресурсы, и технологии. Для Китая очень важны технологии, которые разрабатывает Россия. Все разведывательные китайские органы нацелены именно на получение технологий.

Поэтому Китай на полную будет использовать ситуацию, когда Россия находится в серьезном экономическом положении, будет давать отдушину экономике России. И конечно, Китай будет поставлять в РФ комплектующие двойного назначения. Пусть не того качества, не того уровня, но Китай традиционно поставляет на все рынки мира и микрочипы, и экскаваторы.

Конечно же, это крайне выгодно России. Китай прекрасно понимает, где все это применяется. Но одновременно Китай занимает жесткую позицию. Недавно министр иностранных дел еще раз заявил: "Мы не поддерживаем Россию в войне, мы не поставляем ей вооружений и технологий для производства вооружений". Это уже политическая позиция.

Да, тайно поставляют комплектующие и изделия двойного назначения, но официально поддерживают суверенитет и независимость Украины, принципы международного права. Такая двойственная позиция, но при этом приоритет Китая – экономический. Те же экскаваторы можно использовать в разных отраслях экономики России. А то, что ими роют окопы на фронте? Это уже право России, как ими распоряжаться.

Да, для нас это плохо. Нам и нашим партнерам нужно активно работать с Китаем. Россия на фоне противостояния с Западом углубляет отношения с Китаем, но и США, и Европейский Союз должны также переориентировать свои технологические циклы на совместное сотрудничество с Китаем, технологии и тому подобное.

Сегодня четкие приоритеты еще не определены, хотя Китай зависит от Запада на 80%. И эти механизмы нужно использовать более эффективно, включая нашу позицию с партнерами. Тогда можно снизить роль Китая в оборонпроме России. Необходимо также выявлять китайские фирмы, которые поставляют в РФ эти товары, предоставлять руководству Китая эти факты и пояснять, где и для чего эти товары используются.

– Джейк Салливан, советник Байдена по вопросам нацбезопасности, заявил, что не согласен с оценками о том, что наступление ВСУ идет слишком медленно. По его мнению, освободительная кампания развивается динамично, что характерно в случае противостояния с таким многочисленным врагом. Считаете ли вы, что, если продвижение ВСУ будет идти в том же темпе, война может затянуться на годы? Мы понимаем, какой ценой дается освобождение каждого метра украинской земли, и все же есть ли перспектива ускорения этого процесса?

– Прежде всего, Джейк Салливан высказал официальную позицию Вашингтона, президента Байдена на фоне критики в отношении того, что у нас неэффективно ведется война, что был затянут процесс, что Мелитополь мы не возьмем, не перережем южный коридор и так далее.

Это одна из оценок, возможно, на упреждение, потому что никто из тех, кто дает оценки, не воюет на фронте. Война – это свои правила, свои возможности и свои нестандартные ситуации.

Но я считаю, что мы затянули процесс и тактических, и стратегических наступательных операций. Мы с вами неоднократно говорили о том, что стартовать нужно было в начале весны, после окончания распутицы. Необходимо было наметить стратегически слабые места противника. Ширина фронта 1250 километров позволяет искать эти места.

Подчеркиваю – различные позиционные военизированные формирования России заходили в Белгород и Брянск без каких-либо минных полей. Весной было намного проще искать такие же проходы, наносить удары. Можно было бы зайти и через оккупированные территории, и через российские территории. Тут никаких вопросов нет, ведь они на нашей территории ведут себя как дома.

Но это дело командования. Оно взяло на себя ответственность, оно избрало тактику проведения широкомасштабных, но узких тактических операций сдерживания противника, вытягивания больших группировок на отдельные участки, нанесения ударов, пробивания линий обороны врага в отдельных местах, подготовки ударов с флангов. Это сложная, тяжелая работа. Это война, и, конечно, дать какой-то рецепт здесь сложно.

Но многие правы в том, что подготовка наступления тактического уровня не может продолжаться непрерывно. На этом фоне должны готовиться очень мощные стратегические операции. Даже в июне многие говорили – и Залужный, и Сырский, и Резников и даже Зеленский, – что вот мы начнем, мы еще не начинали, все силы и средства готовы, использованы только 10-15% сил, которые готовились для прорыва. А потом резко замолчали.

В этой ситуации я как военный, как разведчик, который видел стратегии разных войн, могу сказать: конечно, должна применяться тактика, которая используется сейчас, – уничтожение резервов сил и средств, прощупывание слабых мест, подготовка фланговых ударов, обходных маневров, но необходимо также готовить комплексные стратегические наступательные операции, которые предполагают прохождение линии обороны противника в неожиданных местах, где нет минных полей, трех линий обороны на десятки километров.

Абсурдно идти на эти минные поля. Есть места, где такого нет, где можно провести разминирование способом детонации, зайти в тыл, с флангов. Силы специальных операций могут высаживаться в тылах – до 50 тысяч, порядка 80 тысяч подготовлены за рубежом, на базе Нацгвардии сформировано 11 бригад прорыва. Это тот резерв, который должен действовать на оперативном большом просторе. Не только беспрерывно атаковать, не только сдерживать – это делают, как правило, линейные войска.

Но все эти мобильные войска, которых много, подготовленные, оснащенные новой техникой и вооружением, могут наносить комплексные удары ракетными системами по Черноморскому флоту, по Керченскому мосту, по всем стратегическим базам, где размещается противник на оккупированной территории, нашими беспилотниками по базам на территории России, по тем же военным аэродромам.

На протяжении нескольких дней должен быть вал огня, неожиданная операция, чтобы враг не смог опомниться. Сейчас же враг готовится, он перемещает силы и средства на те участки, где, как он знает, мы пытаемся пробиться. Это очень тяжелая, жертвенная и часто деструктивная ситуация.

Военные здесь должны сами определиться. Мы можем предложить разные формулы, которые применялись в войнах и различных операциях уже этой войны. Приведу только один пример: больше года назад Зеленский дал указание освободить юг, но ничего не пошло, это был не наш час. Тогда переориентировались на Харьковское направление, когда противник не ожидал и мы не ожидали, что фактически не будет сопротивления. И процесс пошел. Силы обороны прошли десятки и сотни километров. Если бы были резервы, зашли бы еще тогда в Луганск. Вот это пример операции.

Сейчас, конечно, тяжелее, потому что более сильный фронт. Но тоже нужно искать такие моменты. Например, на Запорожском направлении удары не только на Бердянск, Мелитополь и Токмак, но и с позиций в Херсоне. Уничтожение запорожской группировки врага, затем продвижение в сторону Крыма. А там уже можно наносить удары и при помощи Storm Shadow, и других дальнобойных средств, в том числе беспилотниками, морскими и воздушными. Удары по складам, по логистике. Это мощный формат нейтрализации всей модели обороны врага и, соответственно, продвижения наших войск.

Такой сценарий может быть. Многие мои коллеги говорят о том, что он очень-очень актуален, но его нужно готовить. Это задача Залужного, Генштаба в целом и командиров, которые будут осуществлять такие операции. Это должны быть грамотные, хорошо продуманные операции. Лобовая атака – это всегда жертвы. Но в подобном формате жертв намного меньше. Когда врага застают врасплох, когда работает вал огня с разных сторон разных калибров, он бежит, ему не до стрельбы в ответ.